– Союзников выручать, – проговорил тихо Егоров.
– Ну да, и их тоже, – кивнул, соглашаясь с ним, барон. – На момент вашего выхода между нами и австрийцами действовал союзный договор о взаимопомощи, и дать возможность туркам добить потрепанные войска принца Кобургского мы никак не могли. Третья дивизия свою задачу выполнила полностью: она прикрыла своих недавних союзников от неприятеля, а еще и оттянула на себя войска визиря в Валахию, дав этим самым нам возможность закрепиться перед Дунаем с севера, развернуться и подготовиться к будущему наступлению. А что ты так удивленно на меня смотришь, Егоров? А ну-ка, пошли к карте, пошли, пошли, – махнул он рукой Алексею. – Вот, смотри, это Дунай, от него-то мы и будем тут отталкиваться, дабы понимать, что и к чему. Еще два месяца назад мы имели общую линию соприкосновения с турками с запада на восток в семь сотен верст, растянув на всем протяжении свои войска. На западе, конечно, с нами заодно были войска принца Кобургского, но это те еще вояки, что, в общем-то, и показало их сражение под Журжи. Без русского солдата цесарец не вояка! После позорного для австрийцев Рейхенбахского конгресса они вышли из состояния войны с Турцией и встали по реке Серет, которая является местом разделения бывших противников. Тем самым, даже не являясь уже нашими союзниками, австрийцы сделали последнее доброе дело для нас – сузили полосу противостояния с турками с семи до двух с половиной сотен верст. Вот оно русло Дуная, уходящее за Силистрией резко на север. На этом узком участке от Браилова и Галаца на западе и до причерноморской Килии на востоке как раз таки и будут происходить все последние баталии этой войны. И не в кабинетах Лондона, Парижа или Берлина будет теперь решаться, где остановиться нашим войскам и какие условия будут у победного мира. Война со Швецией закончена, Алексей. Как ни подталкивали короля Густава III всякие там англичане, голландцы и пруссаки к ее продолжению и к походу на Санкт-Петербург, но боевой задор с потомка Карла XII нами был сбит, и он пошел на заключение мира, не получив в итоге ни пяди русской земли! И теперь те наши войска, что принимали участие в боях на севере, укрепят нас здесь, перед Дунаем. Недружественная нам Франция сейчас занята своими внутренними бедами и тем раздраем, который после взятия Бастилии ее челядь называет чудным словом «революция». Версаль более не может мешать нам, и что там сейчас происходит, никто вообще толком не разберет. Все остальные европейские хищники, уже было ополчившиеся на нас, сейчас готовятся сцепиться в большой схватке с французами, дабы не дать перекинуться кровавому бунту – революции – и в их страны. Мы, Алексей, остаемся один на один с турками, и вот оно перед тобой – поле предстоящих наших баталий. – Фон Оффенберг резко провел по карте рукой, словно бы смахивая стоящие здесь турецкие войска и крепости. – Генерал-аншеф Меллер, коего я сменил на этом месте, назначен командующим левым крылом всех наших войск. В его задачу входит отрезать турецкую крепость Килию от Измаила, взять ее приступом и расчистить проход по Дунаю для флотилии де Рибаса. Ты, Алексей, и весь твой полк поступаете в прямое распоряжение к Ивану Ивановичу. После взятия Килии далее вам предстоит выступить к главной твердыни османов – городу-крепости Измаилу. А это, я тебе скажу, тот еще орешек, он, пожалуй, даже покрепче самого Очакова во много раз будет! Возьмем Измаил – и тогда нам на юг дорога откроется. Помяни мое слово: после потери этой крепости турки долго сопротивляться не будут, пару полевых сражений проиграют и потом непременно мира запросят. Причем мира уже на наших условиях, а не на условиях их покровителей из Европы.
– Когда выступать, ваше превосходительство?! – Егоров, разом собравшись, принял строевую стойку.
– Досталось твоим егерям за эти два месяца, – сочувственно произнес Генрих Фридрихович, оглядывая его подтянутую фигуру. – С одного дальнего марша да на другой. Валахию туда и обратно прошли, а потом молдавские земли, и вот снова в дорогу. Три дня, Алексей, и ни дня больше только лишь могу я вам для отдыха дать. Пока турки обратно из Валахии через Дунай не зашли к Измаилу, нам нужно успеть их самих на этом северном выступе опередить. Для того-то генерал-аншеф Меллер сейчас и развернул все свои войска за Бендерами. Три дня вы здесь отдыхаете, пополняете истраченный в Валахии боевой припас, получаете фураж, провиант и все прочее, а потом самым скорым маршем идете на Килию. Сентябрь здесь месяц сухой, октябрь – так-сяк, а ведь потом ноябрь с его обложными дождями и с полной распутицей нагрянет. Если мы до этого времени с Килией и с малыми придунайскими крепостями не разберемся, то на Измаил только лишь в самые морозы, по твердой земле нам придется идти. А в долгую осаду там никак не получится садиться. Я завтра с генерал-аншефом сам в Бендерах увижусь, вот и обсудим с ним, чего бы такого твоим волкодавам поручить. Так что готовьтесь, Алексей, к выходу.
Глава 3. Особое задание
Войска левого крыла русской армии шли в сторону Татарбунар многочисленными пехотными и кавалерийскими колоннами. Позади тянулись обозы и артиллерия. Особый полк егерей нагнал их уже в пяти десятках верст за Бендерами.
– Куды так спешите, зеленые?! – покрикивали фейерверкеры с орудийных передков. – Без нас все одно воевать турку не начнут. Как же оно можно, чтобы без артиллерии?! Охолонитесь маненько, а то вон как напылили!
Злые усталые егеря, обгоняя растянутыми ротными колоннами упряжки с тяжелыми единорогами и мортирами, перебранивались на ходу с пушкарями и спешили дальше.
– Ваше высокопревосходительство, разрешите доложиться?! – запыленный Егоров, вскинув ладонь к каске, вытянулся перед генерал-аншефом. – Полк готов к выполнению ваших приказов! В строевых ротах в наличии одна тысяча сто душ, остальные при обозах на подходе.
– Чего вы так долго, полковник?! – недовольно проворчал Меллер. – Мне уже через три дня Килию надобно штурмовать, а вас все нет и нет! Ладно, пришли, теперь слушай свою задачу. Войска двух моих корпусов сейчас на подходе к Татарбунарам. Через пару дней мы двигаемся оттуда уже на саму крепость. Пока турки совсем не изготовились там к обороне, имею намерение их взять быстрым приступом. Западнее Килии, в дне пути, если следовать конным порядком, находится уже и сам Измаил с его огромным гарнизоном. Необходимо пресечь сообщение между этими двумя придунайскими крепостями, не допустить подхода вражеских подкреплений к Килии и удара нам во фланг. Все это дело мною поручено генерал-майору Кутузову, – Меллер кивнул на стоявшего рядом генерала. – Вот с ним вы и обсудите, как будет лучше оседлать ту дорогу. Михаил Илларионович, как только там крепко встанете, долго полк Егорова не задерживай, мне он еще при штурме крепостных ретраншементов в Килии понадобится. Его егеря большой опыт в этом имеют, да и своих, Бугских, тоже с ними отпусти. Сам понимаешь, хороших стрелков при штурме много не бывает. Думаю, для дорожного заслона вполне себе и гренадер с орудиями хватит.
– Понял, Иван Иванович, – кивнул Кутузов. – Тогда мы на рассвете сразу туда и отправляемся. Пусть только егоровские с дороги немного передохнут, они с маршей какой уже месяц не выходят.
Меллер нахмурился и оглядел рассыпавшихся по полю егерей. Стрелки, все как один, воспользовавшись остановкой, попадали на расстеленные на земле пологи и, вытянув ноги, положили их на заплечные мешки.
– Ладно, Бог с вами, – наконец проворчал генерал-аншеф. – Одна ночь тут никакой роли не сыграет. Но чтобы утром вы еще затемно вышли!
– Лагерь разбивай! Ночевка, братцы, – слышалось с поля. – Здесь вот штабной шатер натягивай!
– Суров Иван Иванович, – кивнул Алексей вслед уносящейся свите генерал-аншефа, – торопится, войска вперед гонит.
– А как ты хотел, Алексей? – усмехнулся Кутузов. – Вон, сентябрь месяц на исходе, глядишь, скоро непогода начнется, и уже не до дальних походов будет. А у нас войска почти что год простояли без большого дела! Лишний год войны, Лешка, – это для страны нешуточное время. Их светлость из столицы недавно как грозовая туча вернулся, и видать, что неспроста он такой. Давай тут порядки наводить и нас, генералов, гонять. Ну а мы, стало быть, уже вас, бригадиров и полковников, – кивнул он на горжет Алексея. – Григорию Александровичу к матушке императрице без Измаила этой зимой никак нельзя назад возвращаться, – понизив голос, произнес он, – а возвращаться-то ох как надобно. Чай, не дурной и сам все далее додумаешь?
– Додумаю, Михаил Илларионович, – покачав головой, так же тихо ответил Егоров.
– Вот-вот, – кивнул Кутузов. – Измаил – это словно крепкий «замо́к» на Дунае и перед Балканами, но к нему никак нельзя подступиться, не овладев прежде «ключом» – Килией. Все остальные придунайские крепости, такие как Исакча, Тулча и Сулин, мелочь по сравнению с двумя этими твердынями. А время сейчас играет против нас и за турок, вот потому так и спешит Иван Иванович. Ладно, теперь ближе к нашему делу, Алексей. У меня сейчас под рукой Бугские егеря, Приморский гренадерский полк, Донской казачий Астахова и двенадцать полевых орудий. Теперь вот еще и твой полк ко всему тому прибавился. Этих сил, я полагаю, вполне достаточно, чтобы Килию от Измаила отрезать. Замысел у меня такой: в семи десятках верст отсюда, южнее озера Катлабух и между Кислицким рукавом Дуная, у турок стоит небольшая земляная крепостица, которая и перекрывает там самое узкое место прохода вдоль воды. Если ее аккуратно взять да выставить там дополнительно на валы все мои двенадцать полевых орудий, а в ретраншементах расположить гренадеров и стрелков, то нам потом никакой наскок врага уже не будет страшен. Тогда можно будет смело отпускать к Меллеру твой полк да и моих Бугских егерей в придачу. Оставшиеся войска и так удержат свой рубеж.
– А какие силы нам будут противостоять, ваше превосходительство? – полюбопытствовал у генерала Алексей.
– Да Бог его знает, – пожал плечами Кутузов. – Местные сказывали, что сотни три пехоты при нескольких старых орудиях там раньше стояли. Но эти сведенья еще годичной давности. Так близко в эту кампанию наши дозоры сюда для разведки пока еще не заходили. Так что турки вполне бы могли там свой гарнизон усилить. Но если прямо сейчас, до подхода основных сил, казачьи дозоры туда запустить, это явно насторожит неприятеля. До Измаила там всего-то верст семнадцать ходу будет. Всполошатся в нем турки раньше времени, перекинут три, а то и четыре алая на дорогу, и так просто уже эту крепостицу они нам тогда точно не отдадут.