Тот, кажется, обиделся.
— Потому что это моя
— Ясно, — кивнул Асиф. Хотя все равно не понял. Но выбора у него не было, поэтому он сказал: —
— Не надо со мной договариваться. Поклянись.
Что за странное и непостижимое существо человек. Перед ним сидел бандит, который только что выбил у него большую взятку. И тот же бандит всеми силами пытался сделать так, чтобы четверо новообращенных в его веру остались в ее рядах.
Сушил недоверчиво прищурился.
— Ну так что? Клянешься или нет?
— Клянусь.
Но Сушил покачал головой.
— Поклянись жизнью детей. Клянись!
Рука Асифа под столом сжалась в кулак. Но его лицо осталось бесстрастным.
— Клянусь.
Уже после того, как они продали квартиру и почти все свое имущество, улетели из Мумбаи ночью и прилетели в Америку днем, уже после того как они обосновались в Америке и Асиф начал работать в университете, он думал о том, чтобы вновь принять ислам. И понял, что это невозможно. Во-первых, в паспорте стояло новое имя; оно же значилось на визе и в иммиграционных документах. Во-вторых, слишком много у него теперь было забот: он привыкал к новым методам преподавания, устраивал детей в новую школу, учился сам все делать по дому, ведь раньше за них все делали слуги. Да и в его сфере исследований лучше было публиковаться под индуистским именем.
Но все же главной причиной, почему он не стал менять имя второй раз, было обещание, данное Сушилу тогда, в ресторане. Сдержав слово, он почтил религию своих предков, пусть даже Сушил и вынудил его поклясться.
—
Смита вспомнила, как они с братом злились, что отец сорвал их с насиженного места и заставил переехать в Америку. Как постепенно, когда они привыкли к новой жизни, гнев сменился благодарностью.
— Это правда, — сказала она. — Он лучший из всех, кого я знаю. Кроме присутствующих здесь.
Мохан удивленно взглянул на нее.
— Ого,
— Я серьезно. — Ей стало грустно, когда она это сказала. Мохан с папой никогда не встретятся. — А ты когда-нибудь приедешь в Америку? — спросила она. — Со мной повидаться.