Проклятая игра

— Ты не можешь отгородиться от него? — спросил Марти.

— Я слишком слаба, чтобы сопротивляться. С тобой я стану еще слабее.

— Почему? — Это замечание его испугало.

— Как только я расслаблюсь, он проникнет в меня. Ты понимаешь? В тот момент, когда я подчинюсь чему-то или кому-то, он взломает меня.

Марти вспомнил лицо Кэрис на подушке и как в одно страшное мгновение другое лицо проглядывало сквозь ее пальцы. Последний Европеец наблюдал, набирался опыта. Любовь втроем: мужчина, женщина и вторгнувшийся дух. Эта непристойность пробудила гнев в душе Марти. Он испытал не поверхностное раздражение праведника, а глубокое отвержение растления и распада Европейца. Что бы ни случилось впоследствии, он не отдаст Кэрис для затей Мамолиана. Если потребуется, уведет ее насильно. Когда она покинет гудящий дом, где отчаяние пропитало стены, то вспомнит, как хороша жизнь. Он заставит ее вспомнить. Марти снова шагнул к ней и сел на корточки, чтобы коснуться ее. Кэрис вздрогнула.

— Он сейчас занят, — заверил ее Марти. — Он в казино.

— Он убьет тебя, — сказала она просто, — если обнаружит, что ты был здесь.

— Он убьет меня в любом случае. Я вторгся. Я видел его берлогу, и я намерен разорить ее, прежде чем мы уйдем, чтобы оставить о себе память.

— Поступай как хочешь. — Она пожала плечами. — Но меня оставь.

— Итак, Папа был прав, — промолвил Марти с горечью.

— Папа? Что он тебе сказал?

— Что ты хочешь остаться с Мамолианом.

— Нет!

— Ты хочешь быть такой же, как он!

— Нет, Марти, нет!

— Наверное, у него отличный героин? У меня такого нет, так?

Она не отрицала этого, просто мрачно глядела.

— Какого черта я здесь делаю? — воскликнул он. — Ты счастлива, не так ли? Боже, ты счастлива!

Было смешно думать, как он ошибался, представляя себе это «спасение». Она вполне довольна своей убогой жизнью здесь. Ее разговор о вторжениях Мамолиана — только для прикрытия. Она готова простить любое преступление Европейца, пока действует наркотик.

Он встал.