— Эйсон, а у тебя есть идеи, кто виноват в этом происшествии? — строго спросил у меня проректор.
— К сожалению, господин проректор, я могу только догадываться, — вежливо ответил я, — и как вы сами прекрасно понимаете, на основании догадок я не могу выдвинуть никаких обвинений.
— Насколько сильно пострадала твоя сестра? — спросил Келерт.
— К счастью, ей достался только удар по голове, — ответил я.
— Была еще небольшая рана на груди, явно нанесенная чем-то острым, — добавил лекарь, который, естественно, задержался, увидев появившегося проректора. — Я проверил — это больше порез, чем ранение, так что с девушкой сейчас все в порядке.
Келерт с интересом перевел взгляд на него, и лекарь продолжил:
— В данный момент девушка практически здорова, но из-за сильного сотрясения мозга я отстранил ее от занятий на два дня. Думаю, к истечению этого срока она сможет без ограничений заниматься любой интеллектуальной и физической деятельностью.
Проректор, в свою очередь, тоже поблагодарил лекаря. И тот, кивнув еще раз мне на прощание, все же ушел.
— Ну а что по поводу догадок не на уровне официальных обвинений? — спросил меня проректор. — Есть ли у тебя какие-то предположения, кто может быть в этом повинен?
При всем моем уважении к будущему Келерту, этому я ничем обязан не был, так что откровенничать я не спешил. Ну, положим, скажу я ему, что сильнее всего подозреваю Даркона, и что это изменит? Решится ли Академия выдвинуть обвинения в адрес наследника одного из десяти крупнейших кланов? Естественно, нет. Проректор наверняка читал мою «сказку», так что и сам мог иметь подозрения в адрес Даркона. Если тот нанял Барку для того, чтобы убить на дуэли Джоан, только потому что она была моей соседкой по парте, то кто мешает проректору самому догадаться, что точно так же тот мог нанять кого-то напасть на мою сестру?
— Все же я, господин проректор, воздержусь от выдвижения каких-то обвинений или даже догадок в этом направлении, — сказал я. — Единственное, что заметила моя сестра, так это что среди ее похитителей в масках было двое молодых людей, похожих на студентов, но был также и третий, явно значительно более солидного возраста. И по фигуре, и по голосу он никак не создал у нее впечатление студента.
Проректор повернулся ко мне, и я заметил, что его лицо посуровело:
— У нас, значит, сразу несколько вариантов, кто это мог быть, — сказал он. — Первый вариант. Это чужак, проникший в Академию, нелегально преодолев наш магический барьер или пост охраны на входе. Но об этом я узнаю в ближайшее же время. Либо, второй вариант, это кто-то из персонала Академии. И вот это меня, конечно же, тревожит не менее, чем возможность первого сценария. Я не могу припомнить случаев во время работы здесь, когда кто-то так возмутительно себя вел в отношении одной из студенток. Схватить, связать и притащить девушку против ее воли в морг — это переходит уже все грани приемлемого. Если еще учесть, что нападавших было трое, и, судя по удару по голове, это вовсе не была шутка, то дело принимает еще более серьезный оборот.
Затем наш разговор стих — мы начали вдвоем спускаться к моргу по крутой лестнице, на которой особо не поболтаешь, лучше покрепче держаться за перила. Войдя, я увидел, что после полученного лечения Эрли выглядит значительно лучше. Увидев меня с проректором, она тут же села на медицинском столе — уважает Эрли начальство, что тут сказать. И только тут она поняла, на чем именно она лежала, и тут же соскочила со стола на пол, чуть не упав. К счастью, ее сразу подхватил Корнел, присматривавший за сестренкой. Эрли все же потребовала немедленно ее отсюда увести. Понимая ее чувства, проректор нисколько не возражал.
Мы с Корнелом, аккуратно поддерживая Эрли под руки, вывели ее из морга, после чего, следуя указаниям проректора, поднялись на следующий этаж, где он тут же достал связку ключей из кармана и открыл один из кабинетов. Видимо, когда-то это была небольшая комната для лабораторных занятий, поскольку тут еще пахло различными химикатами, но уже несколько лет, судя по паутине, никто здесь ничем не занимался.
После этого проректор, заметив, что к нам присоединилось много народу и мы уже движемся небольшой толпой, попросил удалиться всех, кто не является родственниками пострадавшей. Я вышел вместе со всеми, кто оказал нам такую большую поддержку, особенно поблагодарил Рабоша и Сторна.
Выгнав посторонних, проректор принялся за работу. В течение следующего часа в этот кабинет все прибывали и прибывали новые люди, появился начальник охраны вместе с его заместителем, появилось несколько профессоров. Начальника охраны я уже несколько раз видел, да и про него в будущем мне рассказали пару забавных историй, а вот профессоров я не знал, у меня с ними никаких занятий еще ни разу не было. С начальником охраны проректор обсуждал, не было ли зафиксировано каких-нибудь странных перемещений по территории Академии, а профессоров он расспрашивал по поводу магического барьера, выясняя, не было ли каких-либо несанкционированных проникновений. В обоих случаях ответ был сугубо отрицательным.
После этого начались расспросы Эрли. Раз за разом ее спрашивали о том, куда она шла, как именно на нее набросились, куда и чем ее ударили, когда она пришла в себя, что именно она услышала? И все это продолжалось до тех пор, пока я не начал укоризненно смотреть на проректора. Тот, откашлявшись, смущенно сказал:
— К сожалению, похоже, что это все, что мы в данный момент можем узнать от несчастной девушки. Давайте дадим ей немного покоя и сами займемся этим делом дальше.
Мы тут же проследовали к Джоан домой. Она очень обрадовалась при виде нас и общупала всю Эрли, чтобы убедиться, что она в порядке. После этого мы с Корнелом притащили из спальни наверху три огромные подушки, выложили их в ряд на полу, а на них уложили Эрли. А затем приступили к совещанию. Естественно, главный вопрос был — кто именно нанес по нам удар, и что теперь делать. По первому пункту больших разногласий не было.