— А по поводу смерти сестры Эйсона следователей не пришлют? — задал вопрос Даркон. — Все же убийство студентки не на дуэли — не та вещь, что часто происходит в элитной Академии.
— Могут, конечно, — согласился профессор, впервые одобрительно посмотрев на студента — мол, молодец, начал размышлять, — но мы постараемся убить Эрли таким образом, чтобы списать эту смерть на ее же брата, и вот тогда следствие заглохнет.
Даркон снова потерял нить обсуждения, но в этот раз сразу спросил:
— Это как? Все же знают, что он ее очень любит!
— Ну, даже любя человека, можно сделать глупость, которая его убьет! — усмехнулся профессор. — Дай мне клятву, что все сказанное мной дальше будешь хранить в тайне, и я расскажу, что имею в виду.
Даркон понял, что имеет шанс услышать нечто очень важное. Профессор совершенно спокойно обсуждал с ним убийство других студентов, нимало не смущаясь тем, что это серьезное уголовное преступление, но теперь вдруг потребовал дать клятву о молчании. Что же он собирается ему сказать??? Без малейшего колебания он дал клятву.
— Некромантия! — ухмыльнулся Меркин. — Мы обставим все так, словно сестра Эйсона умерла от ритуала из области некромантии, при помощи которого он хотел сделать из нее более сильного мага. Просто что-то перепутал, и горячо любимая сестренка, вместо того чтобы начать взглядом поджигать облака, взяла и померла. А он погоревал денек-другой, да и решил убить себя, мучимый чувством вины.
Даркон глубоко заинтересовался сказанным:
— А что, разве есть действительно способы усилить человека за счет ритуала из некромантии?
На лице профессора мелькнуло раздражение:
— Чего там только нет! Но мы обсуждаем все это лишь затем, чтобы организовать правдоподобные смерти твоего врага и его сестры. Я очень не рекомендую тебе рыть в этом направлении, чтобы попытаться усилиться. В нашем королевстве тебя разберут по косточкам в королевских подвалах даже за проявленный к этому интерес, при этом наследник ты во влиятельном клане или нет, не важно — никто и не пикнет в твою защиту, если ты замараешься в некромантии!
На лице Даркона мелькнуло сожаление — он только что решил, что профессор может быть ему намного более полезен, чем только по делу Эйсона. Ну что же, оставалось лишь поверить сказанному. Но кое-что его еще смущало.
— Поскольку к некромантии такое негативное отношение, то не опасно ли оставлять намеки при гибели сестры Эйсона, что она умерла из-за этого ритуала? Не обрушится ли на Академию целая толпа следователей, и не найдет ли она нас раньше, чем удастся свалить вину на Эйсона?
— Молодой человек! — укоризненно посмотрел профессор на наследника. — Я не первый раз обстряпываю такие дела. Разумеется, никто не узнает, что Эрли умерла от некромантского ритуала, до тех пор, пока не умрет Эйсон. Мы соорудим ему предсмертную записку, в которой он признается в том, что сам загубил свою сестру при помощи некромантии. А в его вещах мы спрячем несколько страниц, вырванных из одного старого фолианта по некромантии, что как-то попался мне на глаза. Там не будет прямой связи с тем самым ритуалом, но следователям будет достаточно и этого, как доказательства, что Эйсон и в самом деле интересовался некромантией. Есть мотив убийства. Есть мотив самоубийства. Дело закрыто!
— А эта предсмертная записка — она будет выглядеть убедительно? — попытался найти какой-нибудь подвох Даркон в плане, который ему нравился все больше и больше.
— Обижаете, молодой наследник! — покачал головой профессор. — Я раздобыл несколько страниц с контрольной работой, написанной Эйсоном, и уже полторы недели каждый день пишу по полтора часа, подражая его почерку. Еще несколько дней, и я смогу изобразить каждую закорючку в его стиле совершенно убедительно, и вот тогда и займусь текстом предсмертной записки.