Лавка дурных снов

– Белые велосипедки? Футболка без рукавов? Симпатичный парень лет двадцати двух? Я, конечно, натурал, но такого бы я заметил.

– Он пришел за мной, и только я могу его видеть. Что и требовалось доказать. – Олли поднялся. – Не пора ли назад? Можно бы и кофейку выпить.

Они направились к внутреннему дворику, где поднялись по ступенькам с той же осторожностью, с какой спускались. Когда-то они жили в «эпоху Рейгана»; теперь наступила «эпоха хрупких костей».

Дойдя до мощеной площадки у входа в общий зал, они остановились, чтобы отдышаться. Немного придя в себя, Дэйв произнес:

– Итак, дорогие ученики, что мы сегодня узнали? Что олицетворение смерти – вовсе не скелет с косой на коне бледном, а смазливый мальчик из танцзала с блестками на щеках.

– Полагаю, что у каждого человека свой вестник, – мягко возразил Олли. – Судя по тому, что я читал, большинство людей видят у смертных врат свою мать.

– Олли, большинство людей не видят никого. А ты не на смерт…

– Однако моя мать скончалась вскоре после моего рождения, так что я бы ее даже не узнал.

Он было направился к двустворчатым дверям, но Дэйв взял его за руку.

– Я подержу часы у себя до Хеллоуина, идет? Четыре месяца. И стану благоговейно заводить их. Но если к тому времени ты еще не покинешь нас, то возьмешь их назад. Договорились?

Олли расплылся в широкой улыбке.

– Заметано. Пойдем-ка глянем, как там Ольга управляется с Эйфелевой башней.

Ольга вернулась за карточный стол и пристально смотрела на пазл. Вид у нее был недовольный.

– Я оставила тебе три последних кусочка, Дэйв. – Довольная или не очень, она хотя бы снова понимала, кто он на самом деле. – Но после этого остаются четыре дырки. Это очень печально после того, как мы трудились целую неделю.

– Бывают в жизни огорчения, Ольга, – сказал Дэйв, присаживаясь. Он расставил оставшиеся элементы по местам с таким удовольствием, что сразу вспомнил дождливые дни в летнем лагере. Где, как он теперь понимал, игровая комната была совсем как нынешний общий зал. Жизнь – короткая книжная полка с двумя подпорками по краям.

– Да, бывают, – согласилась она, рассматривая четыре проема. – Конечно же, бывают. Но это слишком, Боб. Просто чересчур.

– Ольга, я Дэйв.

Нахмурившись, она повернулась к нему.

– А я так и сказала.

Спорить бессмысленно и бессмысленно пытаться убедить ее в том, что девятьсот девяносто шесть из тысячи – прекрасный результат. Ей сто лет без десяти, а она все еще уверена, что заслуживает совершенства, подумал Дэйв. Некоторые люди страдают удивительно стойкими иллюзиями.