В той же манере я написал еще сотню слов, и, очевидно, это было не лучшее из моих творений. Меня это не волновало, потому что лучшее и не требовалось. И не только потому, что Питер Стефано был плохим человеком. Как
Убийство Стефано на экране компьютера было именно таким.
В ту ночь я спал как младенец. Возможно, отчасти потому, что выразил ярость и отвращение, которые вызвала у меня смерть этой бедной девушки, прискорбная утрата ее таланта. Но я ощущал то же самое и в то утро, когда писал некролог Джеромы Уайтфилд, а она всего лишь отказалась дать мне прибавку. Дело было в самом процессе написания. Я чувствовал власть, и это чувство мне нравилось.
Наутро моей первой интернет-остановкой за завтраком стал не «Неоновый круг», а «Хаффингтон пост». Как, собственно, и всегда. Я никогда не добирался до страничек со знаменитостями или полуобнаженными девицами (честно говоря, «Неоновый круг» справлялся с этими темами лучше), зато мне нравились новостные статьи «Хаффи»: краткие, точные, на злобу дня. В первой речь шла о каком-то разозлившем редактора высказывании губернатора из движения «Чаепитие». От второй моя чашка застыла у рта. У меня перехватило дыхание. Заголовок гласил: «ПИТЕР СТЕФАНО УБИТ В БИБЛИОТЕЧНОЙ ССОРЕ».
Я поставил чашку – так и не успев попробовать кофе – на стол, очень осторожно, чтобы не расплескать ни капли, и прочитал статью. Стефано и библиотекарь повздорили из-за музыки: из потолочных динамиков лилась песня Энди Маккой, и Стефано потребовал от библиотекаря прекратить его доставать и «выключить это говно». Библиотекарь отказался, заявив, что никого не достает, а диск поставил первый попавшийся. Разгорелась ссора, в ходе которой кто-то подошел к Стефано сзади и прикончил ударом заточки.
Насколько я понял из статьи, убили Стефано примерно в то же время, когда я закончил писать его некролог. Я посмотрел на кофе. Поднял чашку, сделал глоток. Холодный. Я метнулся к раковине, и меня вырвало. Потом я позвонил Кэти и сказал, что не приду на совещание, но хотел бы встретиться с ней позже.
– Ты же обещал прийти, – напомнила она. – Нарушаешь слово.
– На то есть причина. Давай встретимся во второй половине дня, выпьем кофе, и я тебе все расскажу.
– Это случилось снова, – сказала она после короткого молчания. Без вопросительной интонации.
Я ответил утвердительно. Рассказал о списке «парней, заслуживающих смерти», о том, как подумал о Стефано.
– И я написал его некролог, чтобы доказать, что не имею отношения к смерти Джеромы. Закончил примерно в то время, когда его зарезали в библиотеке. Если хочешь взглянуть, я принесу распечатку с временно2й меткой.
– Обойдусь без метки. Верю тебе на слово. Мы встретимся, но не в кофейне. Приходи ко мне. И принеси некролог.
– Если ты собираешься опубликовать его…
– Господи, нет, ты рехнулся? Просто хочу увидеть собственными глазами.
– Хорошо. – Не просто хорошо.
– Что?
– Никому ни слова.
– Естественно. За кого ты меня принимаешь?
Она жила в Уэст-Сайде, в уютной трехкомнатной квартире. Встретила меня в дверях, в шортах и очень тонком топике, какие на работу не надевают. Обняла меня и сказала: