Раненный в голову Томпсон со вчерашнего дня лежал без сознания. Он был старый золотоискатель, добровольно примкнувший к экспедиции против работорговцев.
— Перкинс проваляется еще несколько дней, и несколько туземцев тяжело ранены. У этих мерзавцев разрывные пули.
— Умирающие есть?
— Нет. Двое довольно плохи, но должны выкарабкаться.
— Понятно, — коротко отозвался Алек.
Пристально разглядывая стол, он не заметил, как положил руку на оставленную Уокером винтовку.
— Послушайте, вы хоть что-нибудь ели? — наконец спросил юноша.
Алек стряхнул с себя задумчивость и приветливо улыбнулся собеседнику, что случалось с ним крайне редко. Он явно изображал веселость.
— Боже правый, я и забыл, когда последний раз подкреплялся. Ни минуты покоя с этими проклятыми арабами.
— Уж точно не сегодня. Вы, должно быть, чертовски голодны.
— А ведь и правда, — жизнерадостно отозвался Алек. — А еще умираю от жажды. Целый слоновий бивень отдал бы — лишь бы напиться.
— А у нас, как назло, ничего, кроме теплой воды! — громко расхохотался Уокер.
— Скажу мальчишке, чтобы принес тебе поесть, — сказал доктор. — Нельзя так шутить с собственным желудком.
— Суров наш доктор, — подмигнул Алек. — Поесть и правда не повредит. Сейчас самое время.
Однако стоило Адамсону шевельнуться, Алек его остановил:
— Не трогай его. Бедняга от усталости еле жив, и я разрешил ему поспать, пока не позову. Мне много не надо — сам возьму.
Алек огляделся и наконец отыскал жестянку с мясом и галеты. На войне не поохотишься, так что рацион путешественников был скуден и однообразен. Он сел за стол и принялся за еду под взглядом Уокера.
— Вкусно? — с издевкой спросил тот.
— Божественно!
— Неудивительно, что вы отлично уживаетесь с туземцами — с такими-то инстинктами первобытного дикаря! Вульгарно утоляя животный голод, вы совершенно не цените высокого искусства трапезы.