А потом наклонилась и поцеловала глаза отца.
Прошла неделя. Люси пошла прогуляться вдоль берега. Фреда Аллертона похоронили три дня назад рядом с предками, которых он опозорил. Церемония прошла тихо. Из всех друзей в Англии в тот момент был лишь Роберт Боулджер, но Люси попросила его не приезжать и прощалась с отцом в одиночестве. Гроб опустили в могилу, и священник торжественно и печально прочел заупокойную службу. Отец ушел с миром, так что она не горевала — лишь надеялась, что проступки вскоре забудутся; и, быть может, друзья запомнят его как приятного компаньона и доброго товарища. Большего Люси и не требовалось.
На следующий день она покинула гостеприимный кров, и священник, прекрасно понимая желание девушки в последний раз пройтись в одиночестве по милым сердцу местам, не стал ее провожать. На душе у Люси было грустно и вместе с тем как-то спокойно. Она словно вобрала в себя мирную смерть отца и теперь ощутила нечто совершенно новое — смирение.
Мысли ее были отныне направлены в будущее и полны надежды. Стоя у самой воды, девушка, как и три года назад в Корт-Лейс, смотрела на море, омывавшее берега Кента. Многое изменилось с тех пор, немало печали выпало на ее долю, и все же сейчас Люси была куда счастливее. Тогда — кажется, много веков назад — в ее жизни не было ни капли радости; теперь же была великая любовь, с которой под силу любая ноша.
Над головой висели низкие облака, и у горизонта серое небо сливалось с таким же серым морем. Горящий взгляд Люси уносился вдаль. Теперь вся ее жизнь зависела от событий в далеком уголке Африки, где героически сражались Алек и Джордж. Девушка задумалась, что означает столь долгое отсутствие вестей.
— Мне бы только увидеть, — шепнула она.
Ее дух устремился вдаль, пронзая бесконечные пространства, но вернулся ни с чем. Судьба путешественников оставалась неизвестна.
Однако преодолей любовь разделявшую их пропасть, сумей Люси чудесным образом рассмотреть, что происходит с Алеком и Джорджем, — ей открылась бы трагедия куда более страшная…
Глава X
Ночь была темная и ненастная. Шел дождь, всюду стояла грязь. Верные суахили, которых Алек привел с побережья, стучали зубами у костров, а дозорные дрожали от холода. В такие ночи мужество уходит, а все, к чему Алек стремился, кажется глупым и незначительным. С потолка палатки струилась вода, всюду без стеснения сновали огромные крысы. Крепкая парусина раздувалась под могучими порывами ветра, оттяжки поскрипывали, словно вся конструкция вот-вот взлетит. В палатке было на удивление тесно, притом что в ней стояла лишь прикрытая москитной сеткой постель Алека, складной столик с парой садовых стульев да ящики со всяким ценным имуществом. Под ногами хлюпало, несмотря на брошенный на пол кусок брезента.
На одном из стульев спал человек: голову он опустил на руки, а винтовку прислонил к столу. Это был Уокер — юноша, отправленный распоряжаться самым северным форпостом «Восточноафриканской компании» взамен старшего товарища, который уехал домой в отпуск. Он присоединился к экспедиции год назад и оказался забавным круглолицым толстяком веселого нрава, какого совершенно не ожидаешь встретить в африканской глуши, причем совершенно неприспособленным к здешнему образу жизни. Достигнув совершеннолетия, он унаследовал скромную сумму, которую тут же решительно промотал, не останавливаясь ни перед чем. Потратив последнее пенни, он, чтобы не умереть от голода, принял предложение друга семьи, входившего в руководство «Восточноафриканской компании». Невзгоды совершенно не сказывались на его жизнерадостной натуре. Уокер никогда не унывал, не жалел об ошибках молодости и не роптал на преследующие отряд тяготы. Юноша нравился Алеку. Будучи по натуре молчалив, Маккензи отдыхал в обществе людей вроде Дика Ломаса и Уокера, умевших болтать без передышки. Простодушие молодого человека и его искреннее удивление глубоким различиям между Африкой и Мейфэром неизменно забавляли путешественника.
В палатку зашел Адамсон. Доктор был компаньоном Алека в двух предыдущих экспедициях, где они крепко сдружились. Этот уроженец Эдинбурга растягивал слова и был остер на язык. Настоящий великан, куда крепче любого из англичан в их отряде. Движения его были столь же неторопливы, как и речи.
— Привет, — бросил он.
Уокер подскочил как от выстрела и рефлекторно потянулся за оружием.
— Ладно-ладно, не стреляй! — расхохотался доктор. — Это же я.
Уокер убрал винтовку и уставился на доктора.
— Что, нервы пошаливают?
Жизнерадостный толстяк наконец опомнился и прыснул.
— За каким чертом ты меня разбудил? Мне снилось… Снилась туфелька на высоком каблуке и изящная ножка, и еще белая кружевная юбка…
— В самом деле? — переспросил доктор с ленивой усмешкой. — Ну тогда я как раз вовремя. Разбудил и не дал выставить себя дураком. Хочу взглянуть на твою руку.
ebooksa