— Бедное дитя.
Он целовал ее волосы и белый наморщенный лоб.
— Почему ты уехал? Ты же знал: я не могу без тебя.
— Прости меня.
— Ужасные дни. Я и представить не могла, что бывают такие мучения.
— Присядь и расскажи мне все.
Алек усадил Люси на диван возле себя и обнял. Та прильнула к нему и молча упивалась долгожданным облегчением после стольких дней мучительной боли. Она улыбнулась сквозь слезы:
— С тобой я счастлива и ничего не боюсь.
— Только со мной?
Он задал этот вопрос нежно, тихим, влюбленным голосом — каким раньше не говорил никогда. Люси не ответила, только теснее прижалась к Алеку. Он улыбнулся и повторил:
— Только со мной, милая?
— Я рассказала Бобби и тете, что мы поженимся. Они совсем меня измучили, и пришлось сказать. Я не сдержалась. Они говорили про тебя ужасные вещи.
Он немного помолчал.
— Это вполне естественно.
— Для тебя это ничего не значит, — воскликнула девушка, — а для меня… Ты не представляешь, через что мне пришлось пройти!
— Хорошо, что ты им рассказала.
— Бобби назвал меня жестокой и бессердечной. Ведь это правда: я думаю о тебе, а Джордж больше ничего для меня не значит. Любовь переполняет мое сердце, а для остального в нем больше нет места.
— Моя любовь заменит тебе все, что было раньше. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
Освободившись из объятий Алека, Люси подалась чуть назад, к краю дивана. Она непременно должна рассказать, что ее гложет, но от стыда боялась поднять глаза.
— Есть и другая причина, почему я им рассказала. Я такая трусиха. Думала, что я куда смелее.