Он как будто чувствовал, что время настало праздничное, ему слышался вокруг звон колоколов, грезился теплый тихий летний день. Он широко раскинул свою могучую зеленую крону; между его ветвями и листьями играли солнечные лучи, воздух был напоен ароматом трав и кустов; пестрые бабочки гонялись друг за другом; мухи-поденки плясали, как будто все только и существовало для их пляски и веселья. Все, что из года в год переживал и видел вокруг себя дуб, проходило теперь перед ним словно в праздничном шествии. Ему виделись конные рыцари и дамы прошлых времен, с перьями на шляпах и соколами на руке. Они проезжали через лес, трубил охотничий рог, лаяли собаки. Ему виделись вражеские солдаты в блестящих латах и пестрых одеждах, с пиками и алебардами; они разбивали палатки, а затем снимали их. Пылали бивачные костры, люди пели и спали под широко раскинувшимися ветвями дуба. Ему виделись счастливые влюбленные, они встречались здесь в лунном свете и вырезали первую букву своих имен на его серо-зеленой коре. Веселые странствующие подмастерья, бывало, – с тех пор прошло много, много лет, – развешивали на его ветвях цитры и эоловы арфы, и теперь они висели опять и звучали опять так призывно. Лесные голуби ворковали, словно хотели рассказать, что чувствовало при этом дерево, кукушка куковала, сколько летних дней ему еще осталось жить.
И вот словно новый поток жизни заструился в нем от самых маленьких корешков до самых высоких ветвей и листьев. И чудилось ему, что он потягивается, чуялась жизнь и тепло в корнях там, под землей, чуялось, как прибывают силы. Он рос все выше и выше, ствол быстро, безостановочно тянулся ввысь, крона становилась все гуще, все пышнее, все раскидистее. И чем больше вырастало дерево, тем больше росла в нем радостная жажда вырасти еще выше, подняться к самому солнцу, сверкающему и горячему.
Вершина дуба уже поднялась над облаками, которые неслись внизу, как стаи перелетных птиц или белых лебедей.
Дуб видел каждым листком своим, словно у каждого были глаза. Он видел и звезды среди дня, и были они такие большие, блестящие! Каждая светилась, словно пара ясных кротких очей, напоминая о других знакомых глазах – глазах детей и влюбленных, которые встречались под его кроной…
И старый дуб, не перестававший расти, почувствовал вдруг, что совсем отделяется от земли.
«Ничего не может быть лучше! – сказал он. – Теперь меня не удерживают никакие узы! Я могу взлететь к самому источнику света и блеска! И все мои дорогие друзья со мною! И малые и большие – все!»
«Все!»
Вот что снилось старому дубу. И пока он грезил, над землей и морем бушевала страшная буря – это было в рождественскую ночь. Море накатывало на берег тяжелые валы, дуб скрипел и трещал и был вырван с корнями в ту самую минуту, когда ему снилось, что он отделяется от земли. Дуб рухнул.
Каспар Давид Фридрих (05.09.1774‒07.05.1840).
Дерево с воронами. Ок. 1822. (Дуб в Нойбранденбурге, или Рюгене).
Дерево ‒ это такой же индивидуум, как и человек
Согласно самым древним представлениям, живущий в дереве дух – будь то бог, высшее духовное существо, или душа умершего – был навеки, на жизнь и на смерть, связан со своим древесным телом. Лишь позже духи выходят из своих деревьев и начинают блуждать вокруг них, превращаясь в демонических, бесчинствующих существ. И тогда уже деревья становятся для духов не телом, а лишь жилищем, которое они при желании могут покинуть. Духи деревьев могут свободно перемещаться и принимать человеческий облик, сохраняя при этом свои прежние силы. Выход духов из деревьев знаменует переход человечества от анимизма к политеизму. Если вначале дерево само было духовным существом, то теперь оно низведено до места пребывания духов, до необитаемой оболочки, куска материи. Прежняя душа дерева превращается в лесного бога (Фрэзер).
В своих ландшафтных работах древесными духами занимается современный словенский скульптор Марко Погачник. Он разработал «литопунктуру земли» для исцеления и возвращения в гармоничное состояние поврежденных энергетических центров Земли. В своей работе скульптор опирается на множество природных составляющих, учитывая, к примеру, роль стихийных существ, ответственных за рост деревьев. Древесных существ он называет на римский манер фавнами (в греческой традиции им соответствуют дриады).
Свое видение сути и действия фавнов он описывает следующим образом:
У здорового дерева я вижу фавна в виде спиралевидной энергии, которая обвивает дерево от кончиков ветвей до кончиков корней глубоко под землей. Энергетическая ткань, создаваемая фавнами, кажется, предшествует росту ветвей и корней и указывает им подходящие направления для роста. Фавн может управлять деревом благодаря тому, что, кроме описанного выше энергетического тела, он обладает и относительно самостоятельным интеллектом, что позволяет ему вести постоянное наблюдение за окружением своего дерева над и под землей. В полном соответствии с поступающей в его сознание каждое мгновение информацией он руководит ростом дерева. Сознание фавна представляется мне в виде вплетенного в крону дерева лица, дополняющего упомянутую энергетическую структуру его тела.
Древнейшее знание о скрытых созидательных силах, заключенных в растениях, и их тесной связи с жизнью человека (ср.: Юнг. Дерево как человек) особенно хорошо отражено, сохранено и передано в сказках. Один из примеров этой связи – Золушка из сказки братьев Гримм, получившая необходимую помощь от дерева, растущего на могиле ее матери. Без золота и серебра, без прекрасной одежды, в которую дерево облачило Золушку, ее жизнь никогда не изменилась бы к лучшему. Дерево дало ей необходимые инструменты, благодаря которым жизнь Золушки сложилась счастливо. Об одном особенном дереве повествуется и в сказке «Сонный бук» из сборника «Грезы у французских каминов» (Фолкманн-Леандер, 2000). Если кто-то, ничего не подозревая, случайно засыпал под «сонным буком», то видел во сне свое будущее.
Души людей и души растений тесно связаны между собой, и еще сохранились обычаи, хранящие это древнее знание. К примеру, до сих пор существует обычай сажать деревце для новорожденного ребенка. Это дерево связано с судьбой человека на протяжении всей его жизни.
Дерево становится зеркалом развития личности человека, и нередко последний ассоциирует себя с первым: дерево воспринимается человеком как его второе Я. Эта тесная связь особо подчеркивается во многих сказках и алхимических текстах. Так становится понятным, почему увядающее растение или погибающее дерево символизирует умирающего человека, и при определенных обстоятельствах они играют такую же возвещающую роль, как, например, остановившиеся часы или сами собой распахивающиеся окна (Яффе, 1995).
Поэтому принято считать: то, что случается с одним, произойдет и с другим. Так, в день смерти Карла Юнга (6 июня 1961 г.) его любимое дерево в саду поразила молния. То, что цветы и деревья обладают духовными силами, проявляется и в повседневной жизни. Сегодня во многих частных садах все еще растут липы, ясени и буки – они выполняют защитную функцию для дома и двора. А в скольких домах по-прежнему можно найти оберег из веток бузины! Повсюду в мире люди дарят друг другу цветы, чтобы выразить свою любовь или привязанность – сердечный привет цветочных душ.
Джон Бретт (1831–1902). Анютины глазки и побеги папоротника. 1862. Во многих цветках растений, и в анютиных глазках, и в голубом цветке Новалиса можно разглядеть тонкие личики
ebooksa