Локотек затрясся.
– Я приказал Неканде препроводить его в безопасное место.
– Это также и пан Трепка говорил, потом что помнил приказ, – прибавил Шарый.
Лицо Локотка прояснилось.
– Один из нас должен быть в безопасности, – сказал он, – потому что, если бы нас двоих не стало, Польша пропала бы, чешский Яшко её захватил бы, как уже Силезию взял.
Старик вздохнул.
– Молодого нужно беречь, потому что он больше имеет жизни перед собой, – продолжал он дальше, – я, старик, хоть бы пал, ущерб невеликий… достаточно насражался и натрудился. Время отдыхать, а уж мне скончаться не на ложе…
Усмешка промелькнула по его бледным устам.
– Лишь бы у меня не вырвали мальчика! Лишь бы его там Трепка отвёл в хорошее место.
Воевода Хебда тихо сказал, что Неканде можно доверять, человек степенный и разумный.
– Поэтому я его при том сокровище поставил, которое мне очень дорого, – произнёс король более тихим голосом.
Флориан, который уже, справив своё посольство, чувствовал себя тут лишним, хотел поклониться пану и уйти. Задержал его старый пан.
– Слушай-ка, как тебя зовут? – спросил он, приближаясь к нему. – То, что принёс мне, того другим не говори. И так заранее узнают, а сегодня тревоги сеять не нужно. Язык за зубами держи, если хочешь быть целым. Спросят, откуда, с чем, скажи, что к воеводе ездил и выполнил, что приказано.
Затем Хебда, смеясь и по плечу стуча Шарого, воскликнул:
– Милостивый пане, за этого держателя земли как за самого себя ручаюсь, потому что лучшего солдата, чем он, у меня в Серадском нет. Это жемчуг…
Шарый немного поклонился, а старый король из-за своей беды улыбнулся ему так, словно солнышко из-за туч блеснуло.
Наконец Флориан вышел из шатра, весь взволнованный тем, что видел вблизи короля и говорил с ним, обещая себе, что ему это на всю его жизнь останется в памяти.
Хотел идти к своим коням и челяди, чтобы ехать в город и там поискать себе какой-нибудь постоялый двор, дабы немного отдохнуть, хотя знал, что с этим легко не было.
Но чуть он отошёл на несколько шагов от шатра, когда оказался среди знакомых серадзин, которым уже Тжаска о нём рассказал, и тот так же был между ними. Шарый и отец его оба имели великую любовь у людей – обступили его дальние и ближние, восклицая:
– Флорек, и ты тут с нами!