Знал он уже, что Далибор имел сына, и быстро понял, что приехал сюда ради него.
А тут про этого гостя и солгать было нельзя, так как старцы хорошо между собой знались и знали друг о друге.
Только на второй день вернулся Далибор в Сурдугу, а вскоре как-то приехал с сыном в Лелову, дабы показать его приятелю.
Флориан был не похожим на весёлую и охочую сверх меры молодёжь, которая прямо с отцовского двора к полкам присоединялась, ничего не зная, кроме молитвы Богородицы, точения копья и обхождения с конём.
Отец посылал его в епископскую школу Кракова, над чем другие смеялись, преследуя, что, пожалуй, ксендзем хотел его сделать. Между тем, в школе он не забыл коня и набрался великой степенности, сделался серьёзней и, когда, в свою очередь, начал служить рыцарем, солдата лучше него не было.
Он не был красавцем, но лицо имел не по годам серьёзное, милое, спокойное как у всех храбрых. Смело смотрел в глаза и давал в свои заглядывать, не щуря их. Хоть молодой, он подходил к старшим, а с ровесниками также умел жить. Каждому должен был понравиться, хоть о том слишком не старался.
Лелива также принял его почти как сына, а на протяжении всего дня, который тут пробыли, не спускал с него глаз. Вышла и Домна по отцовскому повелению и, уже догадываясь на что её звали, зарумянилась и очень встревожилась. Быстро, однако пробудилась, потому что молодой Флорек, скромный и тихий, не импульсивный – понравился девушке.
Итак, хотя друг с другом говорить почти не могли, пришли к согласию глазами.
Всё это ревнивый Никош видел и был приведён в ярость, но смолчал.
Молодому позволили приезжать в Лелову и уже шептали о свадьбе. Пробовал Никош что-то подшепнуть на Шарых, но ему это не удавалось. Запретил ему Лелива и приказал молчать.
Не дал предатель узнать по себе, что его гнев и злость охватили, но, подольстясь снова к старику, стёр свою вину ревностным служением.
Однажды, когда Флориан на коне один без слуг возвращался из Сурдуги и уже собирался на пароме переплыть реку, догнал его на дороге Никош. Они виделись раньше в лесу издалека… Заступил ему дорогу.
– Челом!
Флориан, увидев его, подумал, что он был послан за ним из усадьбы, и остановился.
Затем Никош, слезая с коня, приблизился к нему.
– У меня к вам личное дело, – отозвался он резко. – Послушайте немного.
Немногословный Шарый дал знак, что готов слушать.
– Я землевладелец и служил рыцарем, – начал Никош. – Два года я друг и слуга Леливы. Полюбил его дочку Домну, и она согласна. Я сюда первый заехал, нежели вы, а теперь хотите взять её у меня из-под носа… Этого я позволить не могу. Может, я бедней вас, но богатство прав не даёт. Не захотите мне девку уступить – силой буду защищать мои права.
Флориан взглянул на него, удивлённый, и после небольшого раздумья сказал:
– Я девки у вас не отбираю, но у отца о ней стараюсь, как подобает. К отцу идите с этим, не ко мне. В конце концов, если Домна меня не хочет, а вам благоприятствует, может это открыть… силой её не заберу.