Веселье в лагере доходило до безумия, не только под красным шатром звенели кубки. Песни и звук челюстей слышались из шалашей и вокруг костров.
Возле одного из них несколько обнажённых женщин, связанных верёвками, лежало на земле.
Вокруг ходили рыцари в серых плащах, пиная их ногами. Один из них концом меча ткнул тело, которое от боли потеряло сознание.
Рассказывали друг другу, как в Ленчице обнажённых женщин закалывали вместе со священниками.
Смех этих людей был подобен звериному рыку.
Подобные весёлые крики слышались и из других мест – там издевались над пленниками. Около возов служба раскладывала добычу… а среди неё лежали костёльные ризы, чаши, женское платье и драгоценности. И над этим всем развевался крест. Монахи наградили себя за долгое сидение в замках. Тут всё им было разрешено.
В красном шатре сидящие и наполовину лежащие громко кричали. Особенно тевтонские начальники, белые плащи, соперничали за развлечение гостей.
Графы с Рейна слушали, Теодорих из Альтенбурга, самый главный вождь, высокая фигура на сильных ногах с огромными плоскими стопами, головой превосходящий большую часть своих соратников, стоял один со спокойным лицом трезвого человека среди пьяных. Смотрел, прислушивался, стягивал брови.
Проходящего комтура из Эльблонга он потихоньку спросил:
– Где же этот поляк?
– Должно быть, пошёл под своим шатром гнев выдыхать.
Брови маршала стянулись.
– Вы ему слишком надоедаете, – сказал он, – такого помощника уважать нужно. Лучшего проводника трудно бы достать.
Комтур скривился.
– Его высокомерия вынести трудно, – проговорил он, – оно всех поражает. Всё же это предатель. Предательство желанно, но предатели ненавистны.
– Сносить его мы, однако, должны, – ответил маршал и после маленькой паузы добавил, – до времени…
– И даже очень недолгого, – отпарировал комтур. – Вредным нам уже быть не может. Сжёг мосты за собой. Глупый человек, впрочем, потому что отдался в наши руки на милость и немилость.
– О! Нет, – сказал, улыбаясь, маршал, – он пробовал с магистром как-то договориться. Ставил себя на стопу союзника. Наш старик избавился от него, как следовало, ничего не обещав.
Комтур пожал плечами и потёр рыжую бороду.
– Не убивайте его, когда сядет с нами, – отозвался Теодорих.