Красочное видение отчасти отпустило его из тесных аудиовизуальных объятий. Причем добавило ему немало реалистичной детализации и ощущений, лишенных какой-либо приятственной зрелищности.
Не сходя с места, Филипп неприятно ощутил полуденный зной на непокрытой макушке. «Ети его по кумполу!» Ничуть не обрадовало его и нестерпимое площадное зловоние трех сотен немытых тел, «из рака ноги». Также нисколько не ароматизировал, не благорастворял средневековый воздух запашок гниющих кож, мокнущих в больших чанах по соседству. Да и сортирно-помойный навозный ручеек, огибавший сельскую площадь, вовсе не благоухал человеческим и скотским естеством.
«Хорошо в деревне летом, пристает дерьмо к штиблетам», — естественно и саркастически припомнил Фил Ирнеев.
«Скоропостижно и горелым мясцом потянет. Неужто инквизитор тамплиера прямо в доспехах, как консервную банку в собственном соку, запечет, поджарит?» — наш любознательный зритель успел-таки оглядеть высившуюся в центре площади поленницу дров и Т-образный крест на ней. И тотчас видение перенесло его в новый эпизод под своды романской базилики.
В центральном нефе собора немалое число монахов-доминиканцев служило заупокойную мессу. За отсутствием мирской паствы, скорбящих родственников, какого-либо новопреставленного бренного тела грозный «День гнева» мощными волнами раскатывался под высокими сводами. Казалось, он бурлит, клокочет, подобно морскому прибою ударяясь о стены храма.
Величественный реквием, в ту пору сокровенный для мирян, в своей катахрезе не призывал к покою. Звучал он как открытое немногим тайное предостережение, напоминание посвященным о грядущей неминуемой расплате, угрожающей всем нечестивым грешникам.
— Nil inultam remanebit. — Ничто не избегнет возмездия…Confutatis maledictis, flammis acribus addictis. — Проклятых сокрушив, обреченных пламени пронзающему…
Инквизитор с тамплиером на таинственной мессе не присутствовали. Видимо, по сюжету им не до богослужения и покаяния. Отчего пронзительное видение повлекло Филиппа дальше, в боковой притвор, тускло освещенный узкими прорезями высоких и глубоких оконных ниш с затемненными витражами.
В соборной полутьме доспехи тамплиера приобрели иссиня-чернильный цвет и начали испускать искрящееся сияние. А на белом одеянии доминиканца зловеще проступили темно-коричневые пятна черепов.
— …Даром стараешься, сьер апостолический инквизитор. Мне не в чем каяться. Мирская смерть меня не страшит. Ибо служил я и буду служить не твоему жалкому Назорею, но величайшему Ариману.
Моему бессмертному духу не пристало бояться ни светлого, ни темного пламени. В любую огненную стихию я свободно войду и выйду…
Неподвижно застывший, говорящий из-под забрала тамплиер напоминал чревовещающую металлическую статую или какого-то бездушного фантастического механического голема. Неуязвимого и несокрушимого. Напротив, хрупкий облик его противника едва ли оставлял сомнения в том, что инквизитор состоит из подверженных любому воздействию людской плоти и крови.
— Ты не понял, куда тебя завлекло твое нечестивое служение, манихеец, — печально подытожил беседу монах и в неуловимое мгновенье переменил внешний вид.
Внезапно доминиканец предстал старше на много-много лет; его коротко стриженные черные волосы превратились в пышные пепельно-седые локоны; пергаментную иссохшую кожу на лбу и на щеках избороздили глубокие морщины. Он раздался в плечах и значительно прибавил в росте.
Сейчас с его плеч ниспадает пурпурно-черная мантия с золотой перевязью, какая поддерживает небольшую книгу. На инкунабуле значится алмазная аббревиатура «P.D.T.» Лишь широкий кинжал на поясе по-прежнему остался в простых ножнах из черного дерева. Разве что на его массивной гарде заиграл зелеными огоньками большой изумруд.
— О кого я вижу! Какая встреча! — неподдельно изумился тамплиер-манихеец. — Сам доктор Рой-Бланш и его достославный гладий Регул оказывают мне честь. Примите мое восхищение вашим аноптическим обликом, сьер евангелический доктор…
— Не надо имен и велеречивости, тамплиер.
— Как вам будет угодно, высокочтимый сьер архонт. Даром что…
— Ты все еще не понимаешь, куда ты попал, нечестивец? — прервал его собеседник. Оглянись же, в конце концов, вокруг…
Бронированная фигура тамплиера как вдруг утратила неподвижность статуи. Она конвульсивно вздрогнула, страшно заскрежетав всеми металлическими сочленениями. Клацнуло решетчатое забрало, островерхий шлем покачнулся, свалился с головы еретика, дребезжа покатился по мраморному полу…
ebooksa