Испытание человека (Пуруша-парикша)

Для сравнения можно заметить, что перевод одной из версий “Панчатантры” на английский язык, сделанный американцем А.У. Райдером в 1920-е годы, (The Panchatantra / Tr. from the Sanskrit by A".W. Ryder. Chicago, 1925) получил, судя по всему, довольно широкое читательское признание — и неоднократно переиздавался массовыми тиражами (особено в Индии).

460

Ранее были опубликованы переводы вступления и тринадцати “рассказов” из “Испытания человека” (№ 2, 4, 8, 9, 10, 12, 19, 25, 26, 30, 24, 38,43) в кн.: Индийская средневековая повествовательная проза / Пер. с санскрита. М., 1982. В 1997 г. в журнале ”Иностранная литература” были опубликованы переводы еще трех “рассказов” из книги Видьяпати (№ 1,5, 39). В 1986 г. Р. Беер опубликовал два рассказа из книги Видьяпати (№ 38 и 43) в переводе на немецкий язык, см.: Die sieben Gärten der Liebe. Eine Sammlung alter indischen Geschichten. Hrsg. von Roland Beer. B., 1986. S. 242-247, 353-356.

461

Разумеется, эти, как и другие, высказывания Видьяпати вряд ли следует понимать буквально (вернее: только буквально) или, используя модное теперь слово, однозначно. И во вступительных, и в заключительных строфах, как и в книге в целом, есть, наверное, элемент игры, “художественности”, даже, может быть, иронии: слова и фразы говорят (могут говорить — для тех, кто понимает) не совсем то и не только то, что в них содержится на первый взгляд.

Так, несомненно, что, помимо всех прочих задач (назидания, развлечения и т.д.), “Испытание человека” имело еще и задачу панегирическую: восхваление и прославление покровителя Видьяпати — раджи Шивасинхи (см. об этом ниже). Но об этой задаче (интенции) текста в нем самом прямо (эксплицитно) не говорится, хотя раджа Шивасинха восхваляется и в начале, и в конце, и в середине текста. Не говорит Видьяпати прямо и о том, какое восприятие книги он ожидает от своего патрона (“во исполнение” чьего “наказа царского” книга якобы была создана).

Вступительные строфы выполняют и еще одну “этикетную” функцию: объясняют мотивы, по которым автор предпринял свой труд, и назначение самого труда.

Несколько забегая вперед, отметим еще, что “типология” читателей у Видьяпати трехчастна (точнее, построена по схеме “три плюс один”), как и та “типология” людей вообще, которая лежит в основе композиции книги. См. также примечания к вступительным строфам книги.

462

В Южной Азии в наши дни довольно широко распространяется знание русского языка, поэтому иные индийцы (или бангладешцы, или, тем более, пакистанцы) скорее и легче прочтут русский перевод “Испытания человека”, чем санскритский оригинал.

Ср. замечание Гете в письме к Т. Карлейлю (от 15 июня 1828 г.): “...Переводчик работает не только для своей нации, но и для той, с языка которой он перевел произведение, ибо чаще, нежели обычно думают, бывает так, что нация, впитав однажды в свою внутреннюю жизнь соки и силы, высосанные из произведения, потом уже не может получить от него ни радости, ни нового питания” (Цит. по: Копелев Л. Гете: художественные переводы и “мировая литература” // Мастерство перевода. М., 1973. С.416). Развивая эту мысль, Гете далее пишет, что в иноязычном перевоплощении произведение может быть по-новому воспринято и на собственной родине.

463

Аверинцев С.С. Филология // Краткая литературная энциклопедия. М., 1972, Т. 7. С. 975; Ср.: То же //Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. С. 468.

464

Показательно, что книги, посвященные герменевтике, появились у нас едва ли не впервые лишь в 1985 г. См.: Герменевтика: история и современность. М., 1985; Теории, школы, концепции. Художественная рецепция и герменевтика. М., 1985. См. также: Гусев С.С., Тульчинский Г.Л. Проблема понимания в философии. М., 1985. В России проблематику понимания по-своему (но во многом параллельно западной герменевтике) разрабатывал в поздних (и незавершенных) работах М.М. Бахтин. См., напр.: Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

465

Как пишет Н.С. Автономова, в европейском сознании XIX в. господствовало мнение “о предустановленном единстве человеческой природы и принципиальной однородности всех цивилизаций с европейской цивилизацией нового времени” (см. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / Пер. с фр. Вступ. ст. Н.С. Автономовой. М., 1977. С. 9). Интерес европейцев к иным культурам “всегда реализовывался в непоколебимой убежденности, что своя собственная новоевропейская культура имеет право представительствовать от имени всех других культур, скрепляя их в единство своим образцом и мерой... Тип общественного сознания XIX в. предполагал представление о всеобщем единообразии как в пределах мира цивилизации, так и в пределах мира примитивных культур (одна цивилизация в принципе тождественна другой, одно примитивное общество — другому)” (Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. М., 1977. С. 25).

466

Иными словами, общее и подобное должно обнаруживаться индуктивным путем, а не определяться дедуктивно (“так было, потому что так должно быть всегда”).

467