Мы не доверяем даже умнейшим людям, когда они советуют, как вести себя, но не сомневаемся в непогрешимости собственных советов.
Дает ли возраст право управлять разумом?
Мы считаем себя вправе осчастливливать человека за его собственный счет и не желаем, чтобы он был счастлив сам по себе.
Если болезненный человек съест вишню, а назавтра сляжет с простудой, ему непременно скажут в утешение, что
На свете больше суровости, чем справедливости.
Щедрость бедняка именуется расточительством.
Следует прощать нам по крайней мере такие проступки, в каких виноваты не мы, а несчастные обстоятельства.
Подчас мы менее несправедливы к своим врагам, чем к своим близким.
Ненависть слабых менее опасна, нежели их дружба.
В дружбе, браке, любви, словом, в любых человеческих отношениях мы хотим всегда быть в выигрыше, а поскольку отношения между друзьями, любовниками, братьями, родственниками и т. д. особенно тесны и многообразны, не следует удивляться, что в них ждет нас больше всего неблагодарности и несправедливости.
Ненависть столь же непостоянна, сколь и дружба.
В сострадании меньше нежности, чем в любви.
Тверже всего мы знаем то, чего не заучиваем.
Мы любим, когда за неимением оригинальных мыслей нам излагают такие, которые кажутся оригинальными.
Разум обостряет изначальную простоту чувства, чтобы хвалиться этой простотой как своей заслугой.
Мы перелицовываем свои мысли, как выношенную одежду, и снова пускаем в ход.
Нам льстит, когда мысль, непроизвольно родившуюся у нас, кто-то преподносит нам как откровение.
Философов читают не очень охотно и вот почему: они слишком мало говорят о том, что нам знакомо.
Честность в спорах порождена ленью и боязнью выставить себя в смешном свете.
Пренебрегать высокими должностями весьма похвально, но еще, пожалуй, похвальней хорошо их отправлять.