Мечты о великом обманчивы, зато они развлекают нас.
Любой сочинитель куплетов мнит себя выше Боссюэ — тот ведь всего лишь прозаик. Уж так заведено от природы, что никто не мыслит менее здраво, нежели несостоявшийся гений.
Для виршеплета нет достойного судьи его писаниям: если человек не сочиняет стихов, он ничего в них не смыслит; если сочиняет — он соперник.
Кто плохо владеет языком людей, тот воображает, будто изъясняется на языке богов. Он — словно дрянной актер, который не умеет декламировать так же естественно, как другие говорят.
Дурная поэзия отличается тем, что она длиннее прозы; хорошая — тем, что короче.
Нет человека, который, прочитав прозаическое произведение, не подумал бы: «Постараюсь — напишу и получше». А я посоветовал бы многим: «Придите сперва хоть к одной мысли, достойной лечь на бумагу».
Не все, что мораль объявляет недостатком, является таковым.
Мы подмечаем в людях много пороков, но признаем мало добродетелей.
Человеческий разум ограничен даже в заблуждениях, а ведь считается, что его удел — заблуждаться.
Нередко одна-единственная злополучная страсть держит в плену все остальные; разум тоже влачит ее оковы и не в силах разорвать их.
Бывают слабости, неотъемлемые, если можно так выразиться, от нашей природы.
Кто любит жизнь, тот боится смерти.
Слава и глупость прячут от нас смерть, но отнюдь не побеждают ее.
Предел отваги — твердость даже перед лицом неизбежной смерти.
Благородство — памятник в честь добродетели, нетленный, как слава.
Когда мы стараемся сосредоточить мысли, они разбегаются; когда хотим прогнать — осаждают нас и целую ночь не дают нам сомкнуть глаза.
Чрезмерная ветреность и чрезмерное прилежание равно истощают и обеспложивают; напряженный и усталый разум неспособен к находкам ни в одной области.
Бывают ветреные души, в которых поочередно царят различные страсти, равно как и живые, но неустойчивые умы, которые поочередно дают себя увлечь различным мнениям и разрываются между ними, так и не решаясь выбрать какое-нибудь одно.
Герои Корнеля щеголяют блестящими фразами и величаво рассуждают о самих себе, и эта их высокопарность сходит за добродетель у тех, в чьем сердце нет мерила, помогающего отличать высоту души от бахвальства.
Ум не помогает нам постичь, что такое добродетель.