Обманувший дьявола

Адское воинство при этих словах, по-видимому, впервые осознало присутствие Андрея. Слезящиеся гноем пустые глазницы повернулись в его сторону. Покойники не могли его видеть, но, должно быть, чувствовали его, слышали биение его сердца. Сквозь копошащееся месиво червей они медленно двинулись к нему. Костлявые руки с клочьями почти истлевшей кожи тянулись к Андрею, пальцы с длинными ногтями, кривыми и черными, как когти зверя, сжимались и разжимались, пытаясь нащупать его.

Дикий ужас пригвоздил Андрея к земле. Он не смог бы сейчас убежать, даже если бы его ноги не были связаны. Дрожа всем телом, он, как завороженный, смотрел на собственную смерть, готовую принять его в свои чудовищные объятья. И вот уже кто-то из покойников дотянулся до его ноги, и острые ногти впились в его голень. Другая полуистлевшая рука цепко ухватилась за его плечо и потянула к себе, прямо в месиво из извивающихся червей.

– Не сейчас, – вдруг раздался сзади бесцветный монотонный голос.

Андрей не сомневался в том, кому он принадлежит. Он уже слышал его раньше. Покойники, точно по команде, вскинули головы. А их руки, уцепившиеся за Андрея, ослабили хватку.

– Не сейчас, – повторил тусклый голос без всякого выражения.

И стоящие по плечи в червивом месиве покойники воздели руки вверх, призывая своего хозяина смилостивиться.

– Он будет наш, но не теперь, – слова падали, как капли влаги с потолка пещеры.

И тут из толпы мертвецов, стоящей перед Андреем, выступило знакомое ему чудище с забинтованной шеей и разбухшей, покрытой слизью головой.

– Когда? – произнес червивый рот.

– Скоро, – последовал ответ.

– Когда? – повторил забинтованный.

– Когда? – неожиданно для самого себя взвизгнул Андрей, прося ответа и одновременно страшась его.

Но никакого ответа не последовало. Рискуя вывернуть себе шею, Андрей обернулся. Черные и пустые, как винтовочные дула, глаза буравили его, затягивая в скрывающуюся за ними бездну. Через мгновение велосипедист отвел взгляд и, монотонно крутя педали, поехал прочь. Андрей вновь повернул голову к покойницкому воинству, но оно исчезло. На месте копошащегося червивого месива была лишь вспученная и рыхлая земля. Словно кто-то неизвестно зачем выкопал здесь огромную круглую яму, а затем поспешно, не трамбуя, забросал ее снова все тем же грунтом.

Осторожно – вспученный земляной круг внушал ему животный ужас – Андрей, лежа на спине и отталкиваясь от земли ногами, отполз в сторону соседней могилы. Добравшись до ее оградки, он перевернулся на бок и, опираясь о прутья решетки головой и помогая себе связанными сзади руками, умудрился сесть, привалившись к ограде спиной.

41.

Он долго сидел так, безучастно глядя прямо перед собой. Предутренние сумерки сменились сереньким осенним рассветом, а Андрей никак не мог найти в себе силы хоть что-нибудь предпринять с учетом того, что жизнь его вопреки всему все еще продолжалась. Впрочем, надолго ли? «Он будет наш. – Когда? – Скоро». Эти слова звучали в его голове, как шум прибоя, приливая к вискам с каждым ударом сердца.

Его вывел из оцепенения начавшийся мелкий, но частый дождик. Ветер сдувал крохотные, как будто пропущенные через пульверизатор, капли с их отвесной траектории и швырял в лицо Андрею. Почувствовав эти холодные удары, точно пощечины влажных и холодных ладошек, он пришел в себя и огляделся по сторонам.

Рассчитывать на чью бы то ни было помощь не приходилось. Да и объяснения того, как он оказался ранним утром на деревенском кладбище связанным возле разрытой могилы, заняли бы, пожалуй, слишком много времени. Надо было действовать самому.

Он скосил взгляд на оградку, о которую облокачивался спиной. Она была сварена из стальных прутьев. На одном из них, как заметил Андрей, сварщик напустил потеков расплавленного, а теперь застывшего драконьим хребтом, металла. Изловчившись, Андрей подобрался спиной к этому пруту и стал перетирать веревку на руках о стальные гребни. Дело оказалось непростым. Веревка то и дело соскальзывала в сторону, и Андрей вскрикивал от боли, в кровь обдирая кожу об острые заусенцы прута. В конце концов ему удалось высвободить руки. Забыв на мгновение обо всех своих страхах, он с чувством блаженства стал растирать затекшие кисти.

Освободить ноги на удивление оказалось намного труднее. Как ни старался, Андрей не мог развязать хитрый узел, намертво затянутый проклятым стариком. Срывая ногти, он изо всех сил пытался уцепиться за веревку, тянул и тащил, но у него ничего не выходило. Чтобы достать до лодыжек, ему всякий раз приходилось сгибаться вдвое. И каждый подобный наклон вызывал острый приступ тошноты – настолько сильный, что порой приходилось тут же вновь откидываться назад и лежать несколько минут на земле, заходясь выворачивающим наизнанку кашлем. Пробившись так добрых полчаса, он опять подполз к оградке, повалился на спину, приподнял ноги и стал перетирать веревку все о тот же прут со сварочными наплывами.