Империя мертвецов

– Чтобы в случае непредвиденных обстоятельств защитить Гранта и императора. По крайней мере, предлог был такой, но я и сам до конца не понимаю. Хотя у Адали такая безупречная логика. Она наверняка сама мне еще все объяснит. И конечно, мне наверняка хотелось взять Гранта на прицел, не без этого. Никогда не знаешь, чего ждать от своих желаний. А вы-то когда догадались?

Я ответил то же самое, что уже сказал Адали:

– Это не совсем корректный вопрос… Как бы вам объяснить? Мне просто показалось, что что-то назревает. Еще когда читал ваше досье, и когда Адали взяла в руки перфокарты. Но больше всего – когда вы сказали, что хотите выманить Того Самого, и предложили план, который по всем меркам слишком опасен. Во что бы там ни верил Грант.

Адали взглянула на меня с удивлением. Батлер возразил:

– Нет, мы действительно собирались использовать Гранта в качестве наживки. Эти действия кажутся вам слишком опасными только оттого, что на замысел накладывается еще и покушение. То Самое – первый приоритет для «Арарата». Против него выслали лучших из лучших. Изначально «Арарат» связался со мной как раз потому, что во время странствий я находил следы Чудовища на полях сражений в самых разных уголках планеты. Президент отдал мне тайный приказ пристрелить То Самое, если не сможем его поймать. А как вы думали, где Адали научилась технике насылать на мертвецов безумие? Ясное дело, что из лабораторий, которые он оставил после себя.

Мозг, заключенный в полусферу.

– Получается… определенный процент известных случаев бунта мертвецов – это на самом деле провокация «Арарата», чтобы выманить То Самое? И инцидент в замке Фалькенштайн тоже подготовили вы?

– Нет. Чудовище тоже не сидит сложа руки. Случаи бунтов повторяются в последнее время все чаще, и я не стану отрицать, что некоторые из них… – Батлер перевел взгляд на безмолвную Адали. – Некоторые из них ее рук дело, однако не все. И Гранта я спасал не только от нее и террористических организаций, которые расплодились во многих странах. Я уверен, несколько атак направило То Самое.

– Он способен свести мертвецов с ума в любое время и даже из отдаленного места?

– Да вы же сами видели, – холодно усмехнулся Батлер, заметив, как мой взгляд метнулся к Адали, и коротко закончил: – «Осато Кемистри».

Там я действительно стал свидетелем необычных явлений. «Записи Виктора». Два превосходных мертвых фехтовальщика. Франкены, пусть и новой модели, но сражавшихся на равных с Ямадзавой и Барнаби… Пишущий шар, в котором оказался мозг.

На первый взгляд казалось, что он настроен на управление мертвецами… Этот мозг проводами соединялся с Тем Самым, эдакое его частичное воплощение, неспособное к самостоятельному передвижению. Мозг, наделенный вычислительными способностями, намного превосходящими человеческие. Я вдруг осознал, что если мертвецами в «Осато» управляло То Самое, то его способности не ограничиваются одним только выведением их из нормального состояния. Что, если те двое, с которыми жестоко бились Ямадзава и Барнаби, так эффективно распоряжались своими телами благодаря внешней помощи? Прямое управление мертвецами…

– Внешний мозг… – сказал я, и Батлер кивнул с удивительной для него серьезностью.

– Мозг мертвеца, заточенный под решение специальных задач. Наша миссия заключается в том, чтобы находить их и уничтожать. Частоту и мелодию, которые провоцируют безумие, настраивают индивидуально для каждого мертвеца и к тому же в зависимости от его положения в пространстве. На это влияет температура воздуха, направление ветра, версия некрограммы. Для управления необходимо производить огромное количество сложных и быстрых расчетов. И к тому же присутствовать где-то рядом, потому что дистанционно эта техника неприменима, передача управления третьему лицу невозможна. Но То обошло ограничения вот таким образом.

– Да что же это такое?

– Технологии. – Батлер затушил сигару в пепельнице и спросил: – Ну, и как вы с нами поступите?

В комнате повисла мучительная тишина.

– Обмен, – ответил я.

Батлер протянул Адали руку. Та, будто что-то просчитав в уме, посмотрела вдаль и кивнула. Такая искренняя на первый взгляд, эта коварная женщина слишком полагалась на случайности. Можно даже сказать, пустила все на самотек. Вам покажется, будто я оправдываюсь, но именно поэтому я так поздно заметил, что она что-то замышляет. Если бы хоть что-то сложилось не в ее пользу, карточный домик развалился бы в один миг. И меня это все время сбивало с толку, но теперь, когда я взглянул на дело ее глазами, многое встало на свои места. Ниточки причинно-следственных связей, которые нам казались несущественными, с ее точки зрения выглядели прочными канатами, как для муравья волос покажется толстой веревкой. Прежде я этого не понимал.

– Адали… – обессиленным голосом обратился я, и на ее лице, будто по щелчку механизма, расцвела тщательно просчитанная улыбка. И я никак не мог отринуть то слабое утешение, что она мне дарила.