Память Вавилона

Офелия приметила рядом красивую лесенку на полозках, с табличкой: «Детям не разрешается самим доставать книги с верхних полок».

– Это с нее упала miss Сайленс?

– Нет, это новая, – ответил Блэз. – От старой мы избавились после того несчастного случая. Вообще-то она была еще крепкая, но… мало ли что…

Офелия ужасно огорчилась. Конечно, чтение предмета, имевшего отношение к такой жуткой смерти, – тяжелое испытание, но о последних минутах старшего цензора ей могла поведать одна только старая стремянка.

– Вы, кажется, говорили, что miss Сайленс вернулась сюда после того, как сожгла книги?

Блэз растерянно почесал затылок.

– Indeed[38], прямо среди ночи. Просто не понимаю зачем. Когда мы нашли ее утром, там не было ничего необычного.

Офелия придвинула лесенку ближе к стеллажу и взобралась по ней к верхним полкам. На них стояли свежеизданные буквари.

– Там уже ничего не было, – поправила она. – Вероятно, то, за чем пришла miss Сайленс, успел забрать кто-то другой… – И в тот же миг Офелию посетила интуитивная догадка. – Скажите, а в Мемориале регистрируются книги, уничтоженные цензорами?

Блэз протянул девушке руку, чтобы помочь сойти вниз, но поскользнулся на паркете и чуть не упал вместе с ней.

– Oh, sorry! Отвечаю: да, их регистрируют в архиве цензорской службы. Miss Сайленс была обязана это сделать. Она, конечно, слишком многое себе позволяла, но всегда следовала инструкциям.

– А вы можете провести меня туда?

Блэз взглянул на стенные часы.

– Я могу открыть вам дверь, но сам не задержусь. Мой рабочий день уже кончился, а сегодня родители в виде исключения пригласили меня на ужин. И я не могу заставлять их ждать, – добавил он, снова стараясь прикрыть лопнувший шов на брюках. – Я и без того доставляю им много огорчений.

Вероломство

Офелия никогда еще не бывала в отделе цензуры. Он располагался в другой половине Мемориала, целиком реконструированной после Раскола. Проходя по ней, девушка невольно думала о пустоте, зиявшей под многотонной каменной громадой. Это безлюдное помещение напоминало скорее заводской склад, нежели административный офис. Голые, без абажуров, лампы заливали резким светом штабеля картонных коробок, громоздившихся до самого потолка. В помещении стояла душная жара.

– Вот наш мусоросжигатель, – объявил Блэз, указав на стальную герметичную дверь с закопченным оконцем. – Но я… мне категорически запрещено подходить к нему.

– Разве он еще работает? – удивилась Офелия. – А я думала, что, пока нет нового каталога, уничтожение документов приостановлено.

– Вы правы, книги сейчас не сжигают, но есть еще отбросы. Мемориал ежедневно принимает сотни посетителей, не говоря уж о персонале. Вы даже не представляете, сколько мусора мы туда загружаем каждый вечер. А вон там хранятся архивы, miss!

Блэз открыл другую дверь, и ее ручка тут же отвалилась. Архивный зал ничем не отличался от первого: кругом всё те же картонные коробки. Если старый каталог брал свое начало именно отсюда, то Офелии стало понятно, зачем Торн начал создавать новый с нуля.