Но что, если счастливая звезда наконец изменит Григорию Александровичу? Она так долго служила верно его прихотям, а ведь на небесах не больше постоянства, чем на земле…
Печорин повернулся на бок, уставившись в окно. Там, за стеклом, серело небо, и лишь над вершиной Машука еще виднелся крошечный голубой просвет.
Что ж, умереть так умереть! Потеря для мира небольшая. Печорин вспомнил, как сравнил себя однажды с зевающим на бале человеком, который не едет спать только потому, что еще нет его кареты. Наверное, примерно тогда и возникло
Но теперь карета готова… прощайте!
Часто Григорий Александрович спрашивал себя, зачем он жил, для какой цели родился? Наверное, она существовала, и, возможно, назначение было высоким, потому что Печорин чувствовал порой в душе необъятные силы. Но он не смог угадать этого назначения и увлекся пустыми страстями, из горнила которых вышел тверд и холоден, как железо, но утратил пыл благородных стремлений – лучший свет жизни. И с той поры сколько раз уже играл он роль топора в руках судьбы! Как орудие казни, падал на головы обреченных жертв, часто без злобы и всегда без сожаления… Его любовь никому не принесла счастья, потому что он ничем не жертвовал для тех, кого любил, а только удовлетворял потребность сердца, с жадностью поглощая их радости и страданья – и никогда не мог насытиться. Так томимый голодом в изнеможении засыпает и видит перед собой роскошные кушанья и шипучие вина. Он пожирает их с восторгом, и ему кажется, что становится легче, но как только он просыпается, мечта исчезает, а остаются удвоенный голод и отчаяние!
Прошлое ясно и резко отпечаталось в памяти Печорина – ни одной черты, ни одного оттенка не стерло время!
Он встал и прошелся по комнате. Довольно себя жалеть! Все уж решено, и решено давно. То, что здесь случилось за последние дни, не более чем отсрочка. Так и нужно к этому относиться.
Печорин подошел к окну. Вечерело. Похоже, он пролежал дольше, чем ему казалось… Что ж, есть еще одно дело, которое надобно сделать, прежде чем отправляться на дуэль. Разговор с Раевичем убедил Григория Александровича, что машина, которую банкомет привез в Пятигорск и которую держит ото всех в секрете, играет не последнюю роль в ужасном плане московского франта. А в том, что план существовал, Печорин не сомневался ни секунды. Раевич был не тот человек, который стал бы развлекаться, играя с местными отдыхающими на сто тысяч. Нет, его цель должна была быть… грандиозна! И
Григорий Александрович почувствовал, как нервы его успокаиваются. Он взглянул в зеркало: тусклая бледность покрывала лицо, но глаза блистали гордо и неумолимо. Он остался доволен собой.
Одевшись, Печорин направился к купальне. Это был небольшой павильон с колоннами и портиками, в котором имелось два отдельных входа для женщин и мужчин. Поблизости всегда дежурил околоточный – во избежание неприятных эксцессов.
Погружаясь в ледяной нарзан, Печорин чувствовал, как телесные и душевные силы возвращались к нему. Он вышел из ванны свеж и бодр, как будто собирался на бал. Вернувшись домой, расчесал волосы и переоделся. Цвет лица улучшился – бледности как не бывало.
Через полчаса Григорий Александрович снова вышел на улицу и пешком отправился к дому Раевича.
Однако на этот раз он выбирал кружные пути и тихие безлюдные улочки, чтобы оставаться по возможности незамеченным. За поясом у него торчал заряженный пистолет – кто знает, как пойдут дела?
Становилось все темнее, и с неба начинал накрапывать мелкий дождь. Где-то далеко прогремел раскат грома.
Наконец Печорин оказался возле сада, окружавшего дом банкомета. Рядом с основным зданием располагался сарай, и Григорий Александрович подозревал, что именно там Раевич держит свою машину. Впрочем, он мог ошибаться, ведь он даже не знал, какого размера этот агрегат. Тем не менее начать он решил именно с сарая.
Банкомет сказал, что будет весь день дома, а значит, к нему придут играть. Возможно, и сейчас в гостиной делают ставки. Печорин достал часы. Рановато для карт, конечно… И все-таки машину вряд ли охраняют. От кого? Не такая в Пятигорске публика, чтобы лазать по чужим сараям. Эта мысль позабавила Печорина – сам-то он намеревался проделать именно это!
Григорий Александрович осмотрелся и, убедившись, что никто его не видит, раздвинул кусты и пошел к сараю.
На двери висел внушительный замок. Снять его не представлялось никакой возможности, хотя, наверное, вор справился бы с ним при помощи отмычки за считаные минуты.
Печорин обошел сарай, стараясь держаться в тени кустов и деревьев, но нигде не заметил ни достаточно широкой щели, ни расшатанной доски. Григорию Александровичу пришло в голову, что постройка сия не слишком надежна: дождь наверняка заливается внутрь, да и мог ли Раевич доверить свое детище такому хотя и громоздкому, но ненадежному замку? Похоже, машина не в сарае, а где-то в доме.
Отступив от стены, Григорий Александрович осмотрел первый и второй этажи. Пожалуй, он смог бы забраться на карниз по водосточной трубе. Если, конечно, она выдержит его вес.