— Успокойтесь, Семен Яковлевич! — поспешил министр. — Не кричите так громко. Через дверь куратора поселили. Не хватало неприятностей по возвращению. Что вы собираетесь делать, Михаил Иванович? — посмотрел на меня.
— Отработаю предложенную немцами программу. Мы ведь для того сюда летели? А куратору скажу, что прилетел с женой днем раньше. Захотелось посмотреть на Франкфурт, побродить по городу. Он, кстати, мной интересовался?
— Удивительно, но нет, — ответил Воронов. — Когда раздавал билеты в аэропорту, ваших там не было.
— Значит, знал, — хмыкнул я. — Вот и подтверждение. Не собирались меня из страны выпускать.
— Как вам удалось улететь? — заинтересовался министр.
— Мы их опередили.
— Ясно, — кивнул Воронов. — Хорошо, программу отработаем, ну а дальше?
— Вы вернетесь в СССР, мы с женой останемся.
Министр сморщился.
— Никаких антисоветских заявлений, просьб о политическом убежище не последует, — успокоил я. — Мы останемся в Германии по просьбе немецкой стороны.
— А она будет? — усомнился Воронов.
— В одну клинику уже пригласили, — улыбнулся я. — Прямо в самолете. Немцу язву залечил, чтобы самолет не возвращали в Москву. Рядом случился профессор из клиники в Берлине. Дальше объяснять?
— Договорились! — сказал министр и глянул на часы. — Через час ужин в ресторане. Будет принимающая сторона, вроде, управляющий клиникой. Приходите с Викторией Петровной.
Мы пришли. Члены делегации толпились у накрытого стола. Не садились — ждали хозяев. Воронов познакомил нас с переводчиком Сергеем, которого так и тянуло звать Сережей и куратором с говорящей фамилией Слизень. Имя-отчество у кагэбиста было пафосным — Вилор Кимович[3]. На нас с Викой он вытаращился, как на восставших из ада.
— Михаил Иванович и Виктория Петровна прилетели днем раньше, — объяснил министр. — Захотели Германию посмотреть.
Кагэбист сглотнул и вытащил из кармана пачку сигарет.
— За столом попрошу не курить, — цыкнул я. — У меня жена беременная.
Слизень наградил нас злобным взглядом и вышел. Почти тут же явилась принимающая сторона: управляющий клиникой Шредер и профессор Вольф. Познакомились, расселись и приступили к ужину. Нам подали запеченную рульку, гороховый суп с ветчиной, колбасную нарезку. Пиво, шнапс, вино по желанию гостей. Немцы налегли на пиво, мы отведали шнапса, Вика и Сережа попросили вина. Глотнув немецкого самогона, Воронов сморщился и поставил на стол извлеченную из портфеля «Столичную». Немцы оживились и придвинули свои рюмки ближе. Знакомая история.
Атмосфера за столом быстро потеплела. Завязалась беседа специалистов. Медики всегда поймут друг друга. Воротившийся с перекура кагэбист в разговор не вмешивался — мрачно пил и ел. Воронов согласовал со Шредером повестку завтрашнего дня, уточнив ряд деталей. До обеда — доклады министра и Терещенко, после — показательные выступления фигуристов. Пардон, целителя.
— Сколько детей вы готовы исцелить, герр Мурашко? — обратился ко мне Шредер.