Годсгрейв

22
18
20
22
24
26
28
30

Толпа.

При этих воспоминаниях ее кожу невольно начинало покалывать. Они отпечатались за ее веками. Но Мия все равно постоянно напоминала себе, что она здесь для одной цели, и эта цель – «Магни». Леона продала Матилия, не посоветовавшись с Аркадом. Если коллегии грозила какая-то опасность, ей нужно знать правду.

Сид был в плохом расположении духа, когда Мия вернулась в их клетку после купальни, и девушка не стала его беспокоить. Вместо этого она прислонилась к прутьям и сделала вид, что задремала, гадая, как можно использовать себе на пользу преданность итрейца ее отцу. Там, лежа в темноте, она прислушивалась к тихому бормотанию из клетки Мечницы и хранила молчание, пока не убедилась, что все гладиаты уснули. Мия прошептала имя Сида, но он не шевельнулся. Затем почувствовала холодное дуновение в затылок.

– …Куда направимся?..

– Ты мне скажи, – прошептала она в ответ.

– …Я бродил по дому с тех пор, как закончился ужин

– Так рассказывай, что тебе удалось узнать.

– …Аркад попросил о встрече с Леоной. Ему приказали прийти к ней после того, как она примет ванну

Мия кивнула.

– Веди.

Ее тень пошла рябью, и Мистер Добряк исчез, перебегая через крепко запертую решетку. Мия потянулась к теням в холле. Поймать их было по-прежнему трудно, ее хватка на секунду ослабла, когда она сосредоточенно нахмурилась, сделала глубокий вдох и

шагнула

в

тень

за решеткой.

Мир перевернулся с ног на голову, и Мия чуть не упала, придерживаясь травмированной рукой за стену и еле сдерживая ругательства. Девушка низко опустила голову, длинные темные волосы упали на чернильно-черные глаза.

– …Идем

Не-кот умчался вперед, чтобы заранее предупредить ее о страже. Скользнув в свой бывший дом, как нож между ребер, Мия миновала ряды доспехов и поднялась по широкой лестнице на первый этаж. Ее разум наполнился воспоминаниями о детстве, проведенном в крепости.

Она помнила, как отец ухаживал за лошадьми во дворе. Как ее мать читала у эркерного окна в своей комнате. Помнила ту неночь, когда под этой самой крышей родился ее брат Йоннен. Как отец расплакался, когда взял младенца на руки.

Она так четко его помнила. Как от него пахло. Как он целовал ее мать в оба века и, наконец, в гладкий лоб оливкового цвета.