Годсгрейв

Мия наблюдала за Матилием, которого экзекутор заковал и вручил лиизианскому торговцу мясом. Охранники осмотрели кандалы и кивнули. И, кинув прощальный взгляд, мужчина ушел со двора за своим новым хозяином.

Брин вздохнула и покачала головой.

– Он идет на верную смерть.

– Тогда зачем он это делает? – спросила Мия.

– А что еще он может? – ответил Бьерн.

– Сбежать, – пылко произнесла она. – Бороться.

– Бороться? – Брин посмотрела на Мию как на ребенка. – В Вороньем Покое произошло восстание рабов. Где-то около семи-восьми месяцев назад. Слышала о нем?

Мия помотала головой.

– Два раба влюбились друг в друга, – сказал Бьерн. – Они хотели пожениться, но домин запретил им. Поэтому они перерезали горло своему господину и сбежали неночью. Им удалось добраться до Донспира, прежде чем их поймали. Знаешь, что с ними сделали администраты?

– Полагаю, распяли, – ответила Мия.

– Ага, – кивнула Брин, приглаживая волосы. – Но не только их. Они высекли и распяли каждого раба в доме домина, чтобы показать пример остальным. Пощадили только одного – раба, который рассказал администратам, где искать убийц. И за преданность республике его заставили орудовать хлыстом во время порки.

– Вот какова цена неповиновения в Итрее, – добавил Бьерн.

Губы Мии скривились от этой мысли. Живот скрутило. Она знала, что жизнь раба в республике сурова и зачастую коротка. Знала, что наказание за мятеж просто ужасное. Но, Черная Мать, насколько же оно зверское…

– Вы видели? – тихо спросила она. – Как их убивали?

Бьерн кивнул.

– Все видели. Администраты приказали привести всех рабов из каждого дома в Покое, чтобы они стали свидетелями. Самому младшему мальчику, которого они распяли, было не больше восьми.

– Четыре Дочери, – выдохнула Мия. – Я даже не представляла…

– Как гладиату, тебе живется лучше, чем большинству, – ответила Брин. – Кровь. Слава. Будь благодарна.

Мия покосилась на девушку.

– А ты благодарна?