Годсгрейв

– Следи за языком, брат, – Волнозор предостерегающе помахал пальцем, его баритон понизился на несколько октав. – За столом присутствуют дамы.

Мечница подняла бровь.

– Где?

– Довольно, – рыкнул Фуриан. Чемпион твердо на них посмотрел, его темные глаза горели. Челюсти были сжаты. Мышцы напряжены. – Ешь свой ужин, Мясник.

– Это неправильно, Фуриан.

Непобедимый стукнул кулаком по столу, и все взгляды обратились к нему.

– Это воля домины, – ответил он. – Она – хозяйка коллегии. И ты слишком склонен об этом забывать. Но напомни мне, брат, кем ты был, прежде чем они с экзекутором выкопали тебя из дерьма?

– Охранником, – ответил Мясник, выпячивая подбородок.

– Гребаным мулом, вот кем ты был, – сплюнул Фуриан. – Носил сумки на рынок для морщинистой старой донны и трахал ее по команде. А что насчет тебя, Волнозор?

– Я был трагиком, – гордо ответил крупный мужчина.

– Трагиком? Ты был гребаным швейцаром в дешевом театре, выгонял пьяниц и вытирал дерьмо в сортире между спектаклями.

Волнозор немного приуныл.

– Я должен был играть короля волхвов…

– Бьерна собирались отправить в ашкахский медный рудник, – Непобедимый обвел рукой веранду. – Брин – в лиизианский бордель. Хер господний, Мечницу вообще планировали повесить! А домина подобрала нас и выковала из нас богов!

Мрачный взгляд чемпиона прошелся по столовой, ожидая возражений.

– Домина кормит нас, – сказал он. – Обеспечивает крышей над головой. Дает нам возможность сражаться за славу и честь в «Венатусе», вместо того чтобы жить на коленях или на спинах. И ты говоришь, что это неправильно? Мы все обязаны ей жизнью. Включая Матилия. Вот что правильно.

Мия сидела в молчании, слушая тираду Непобедимого. Никто в столовой не протестовал. Она снова задалась вопросами об этом мужчине: кто он, что заставляло его дышать? Мия хорошо разбиралась в людях, но Фуриан был для нее загадкой. Он боролся на арене, как демон, это правда. И все же он, похоже, был совсем не против преклонить колено перед жизнью в крови и рабстве, и еще отрицать правду о своей природе.

«Почему я для разнообразия не могу встретить даркина, который не ублюдок и не глупец?»

Ужин закончился, гладиатов повели в казарму и отправили мыться по четыре человека за раз. Мию часто ставили в группу с Сидонием, Мясником и Мечницей, хотя она предпочитала мыться с Волнозором. У мужчины был прекрасный голос, и он часто пел, пока намыливался, – песни, которые, судя по всему, выучил за время недолгой жизни в театре.

Мия уже отказалась от каких-либо понятий о приличиях, ходя переменами напролет в двух тряпках и сандалиях. Ей казалось странным, до чего быстро она адаптировалась к жизни в коллегии. Никакого уединения. Никакой скромности. И когда девушка закрывала глаза, то по-прежнему слышала звук, который не покидал ее разум с игр в Блэкбридже. Рев, поднимающий ее на крыльях грома.