Годсгрейв

Он был омерзительным.

Они положили Личинку и Отона на дрова, которые принесли Аркад с Пальцем. Не самые грандиозные похоронные дроги в мироздании, но все топливо, найденное на кухне, было сложено аккуратными рядами в алтарь высотой больше метра. Умершие были облачены в простые хлопковые сорочки, их лица оставили открытыми для небес. Донна Леона прочла тихую молитву Всевидящему над их телами. Им на грудь возложили венки из цветов. Под языки положили по одной маленькой монетке из красного дерева.[45]

А затем их тела подожгли.

Большинство гладиатов сдерживали свое горе, но Брин плакала в открытую – это уже вторые похороны за неделю, и рана от потери брата вновь засочилась кровью. Из остальных гладиатов только Сидоний позволил себе заплакать, и его широкие мощные плечи содрогались от всхлипов. Мия пыталась разгадать его, то клеймо на груди, то пошлое шутовство – все это противоречило мужчине, который с таким восхищением отзывался о ее отце и пытался утешить ее во тьме.

Пламя разгорелось, к яркому небу поплыл дым. Вдалеке шумели волны. Кричали чайки. Донна Леона читала грустную молитву Аа.

Закончив обряд, она опустила голову и торжественно отошла от костра. Мия наблюдала, как женщина бредет по двору, дым щипал не закрытый повязкой глаз. Теперь она знала, что Леона – порождение жестокости, в которой она выросла, и в глубине души они не так уж отличались. Сложись детство Мии иначе, она легко могла бы стать точно такой же хозяйкой этой крепости. Но часть ее не могла не винить донну во всем случившемся. Если бы только этой коллегии не существовало, если бы только Личинку продали не сюда…

«Нет. У тебя нет времени на «если бы да кабы»…»

Леона поднялась на веранду в тот момент, когда из крепости вышел капитан стражи. Мия наблюдала за ними боковым зрением, Ганник тихо говорил, поглядывая на Аркада. Затем вручил своей госпоже что-то, походившее на скомканный кусок ткани, и у Мии екнуло в желудке.

– Аркад? – позвала Леона, поворачиваясь к экзекутору.

Мужчина отошел от горящего костра. В его глазах появился тот же страх, который Мия заметила в лазарете.

– Ми донна?

– Объяснись, – сказала женщина, вытягивая руку.

В ней было зажато шелковое нижнее белье с кружевной окаемкой.

Гладиаты смотрели во все глаза, на заднем фоне по-прежнему полыхал костер. Аркад окинул взглядом воинов, которых сам обучал, и его лицо помрачнело. Он едва мог смотреть Леоне в глаза, в его голосе сквозил стыд.

– Ми донна, если бы мы могли поговорить наедине…

– Это нашли в твоей комнате, – перебила Леона. – Под матрасом. Теперь я понимаю, почему ты так хотел помочь в поисках Ганнику с его стражами. Но скажи мне, уважаемый Аркад, почему мое нижнее белье нашли среди твоих вещей?

– Ми донна, я…

– А это что?

Леона подняла маленький пузырек с прозрачной жидкостью, сверкающей в солнечном свете.

Аркад удивленно моргнул.