В комнате послышались перешептывания. Многие закивали в знак согласия.
– Танцующая с бурей занята на севере.
Кин заметил: Даичи так сформулировал фразу, что она не выглядела явной ложью.
– Я уверен, что мысленно она с нами. Но одной ей не вытащить эту страну из пропасти. Когда вы слишком сильно верите в кого-то одного – в меня, в Танцующую с бурей, в кого бы то ни было, – вы упускаете из виду силу внутри себя, друзья мои. Каждый из нас должен рискнуть всем. Ведь каждому из нас есть что терять, если мы проиграем. – Он закашлялся и вытер губы тыльной стороной ладони. – Мы потеряем всё.
Даичи оглядел комнату, посмотрел в глаза всем – каждому мужчине, каждой женщине и ребенку. В их взглядах Кин видел неуверенность, какую он и сам чувствовал. Еще отчаяние. Даже страх. Они понимали, что старик слаб. Эта болезнь. Трость. Рука, прижатая к разбитым ребрам.
– Мужайтесь, братья и сестры, – сказал Даичи. – О сегодняшнем дне вы будете рассказывать своим детям. Сегодня вечером мы сделаем еще один шаг, чтобы сбросить иго чи-монгеров и освободить эту нацию раз и навсегда. Мы принесем рассвет после долгой черной ночи. Мы принесем огонь в самые темные уголки мира. Они говорят, что лотос должен цвести. Мы говорим, что он должен гореть.
– Гореть, – раздался в ответ нестройный хор голосов.
Даичи облизнул губы. Взгляд его серых холодных глаз переходил с одного члена Кагэ на другого.
– Повторите, – сказал он громче. – Лотос должен гореть.
Теперь к хору присоединилось больше голосов. Ответ прозвучал сильнее:
– Гореть.
Даичи покачал головой, голос стал жестче, и в нем зазвенела сталь.
– Произносите это слово так, будто от этого зависит ваша жизнь.
Теперь они зазвучали в унисон. Голоса всех, кто был в комнате, кроме Кина и Аянэ.
– Гореть.
Теперь закричал и Даичи, черпая силу у них, а они у него – идеальный круг пламени, воли и ярости.
– Представьте, что только вы и отделяете эту страну от полной гибели!
– Гореть!
– Рабство ваших детей!