Предатель рода

Зачем так громко, брат…

ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ. Я НЕ ХОТЕЛ СДЕЛАТЬ ТЕБЕ БОЛЬНО.

Но гнев разгорался, несмотря на попытки подавить его. Кеннинг всегда просто был при ней, никогда не меняясь, не исчезая, и потому воспринимался привычно, без вопросов, как умение разговаривать или дышать. А сейчас Юкико чувствовала себя так, будто ноги не слушались – они подпрыгивали, когда ей хотелось стоять на месте, и спотыкались, когда ей хотелось бежать. Впервые в жизни она испугалась этого. По-настоящему испугалась того, кем и чем она была.

Она взглянула на силуэт монастыря, словно нарисованный углем на фоне вспыхивающего молниями неба.

Надеюсь, мы найдем здесь ответы, Буруу.

МНЕ ЭТО НЕ НРАВИТСЯ, СЕСТРА.

Мы столько пролетели ради этого. Было бы глупо остановиться на пороге.

ПО-МОЕМУ, ГЛУПОСТЬ СТАНОВИТСЯ НАШИМ КОНЬКОМ.

Снова грохнул гром, и дождь застучал миллионами крошечных молотков. Хотя часть ее (или его?) страстно желала снова оказаться в облаках, ее человеческая сторона дрожала от холода, промокла до костей, а постоянно усиливающийся ливень мало помогал облегчить боль, ноющую в основании черепа. Юкико чувствовала себя измученной, уставшей после полета и несчастной. Кроме того, ей страшно хотелось пить. Если бы погода изменилась хотя бы ненадолго, ей, возможно, стало бы легче.

Стоя здесь, под дождем, нам не найти ответов. И свадьба Хиро становится все ближе с каждым мгновением, которые мы теряем.

Буруу забил хвостом и низко зарычал. Громкость рыка постепенно спадала, как вода при отливе.

КАК ХОЧЕШЬ.

Вход в главное здание преграждали высокие двустворчатые двери из массивного дуба, обитые железом. Юкико подняла молоток и несколько раз ударила им по дереву. Ржавчина под ее пальцами зашуршала, осыпаясь хлопьями. Потянулись бесконечные минуты ожидания. Она убрала с глаз мокрые от дождя волосы. Смотрела на пустые окна, в темных стеклах которых отражались молнии.

Никого.

ОТОЙДИ.

Юкико попятилась, и Буруу, опустив голову, начал царапать когтями каменные плиты. Она чувствовала, как, потрескивая, образуется вокруг него статический заряд – поднялись дыбом волоски на руках, в воздухе запахло озоном. Грозовой тигр расправил крылья, заскрипели и задрожали поршни на шестеренках, по обрубленным кончикам перьев заструились крошечные пучки молний. Мир замер, когда он встал на задние лапы. Юкико стиснула зубы и заткнула уши. Буруу одновременно хлопнул крыльями, породив оглушительный грохот песни Райдзина.

В старых легендах говорилось, что арашиторы – это дети Бога Грома Райдзина. И чтобы пометить их как своих детей, он наделил их крылья частью своей силы. Юкико считала эти истории просто сказками, пока не увидела все собственными глазами – той ночью, когда Буруу чуть не сорвал «Сына Грома» с небес.

От грохота грома двор содрогнулся: воздух разлетелся на осколки под ударами тысяч кнутов, стены задрожали и закровоточили строительным раствором. Каменные плиты взметнулись вверх, словно под землей взорвался черный порох, дождевая вода испарилась, когда ударная волна налетела на древние деревянные двери и разнесла их на осколки. Погнулось железо, щелкнули клепки, скрипнули петли, и двери разлетелись. Одну полностью сорвало с петель, вторая чудом осталась висеть на шарнире, качаясь, как сломанная челюсть.

В открывшемся перед ними холле недолго танцевала пыль, взметнувшаяся во время взрыва, и неохотно стихало эхо.

Юкико убрала руки от ушей и улыбнулась. Она обняла Буруу за шею, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Он мурлыкнул, и разбитые камни у их ног снова задрожали.