— Что и требовалось доказать, — глухо процедил дядя и откинулся на спинку кресла. — Это был приказ. Вайю, — пояснил он для меня. — Прямой приказ. Это уже третий раз, когда ты не выполняешь прямой приказ Главы, подкрепленный силой.
Психам резистентность ни к чему.
Короткий официальный поклон, тень извиняющей улыбки, и фигура Сакрорума исчезает в белой снежной круговерти.
— А теперь она… теперь…
На столе у окна была аккуратно сложена горка подарков — бумага была снята, свитки распечатаны — проверяли. Я откладывала знакомые имена — почти все Рода Предела уже слали Вестники, это просто дань этикету… меня удивили свитки от заклинателей — писали и Кораи, и Вериди. От остальных семей заклинателей не было ничего.
Я поощрительно кивнула, крутнув монетку между пальцами.
— Обыкновенно, — я удивленно посмотрела на Райдо, — вы выглядите взрослым мужчиной… неужели до сих пор… не знаете?
Я боролась с желанием повернуться и посмотреть — там, на втором ярусе, окна комнаты Нике выходят как раз на эту сторону улицы.
— Сволочь, — простонала я тихо, закрыв лицо руками. — Какая же ты тупая, самовлюбленная, горская сволочь…
Дышал. Сам.
Я нахмурилась — вопрос был внезапным, и, по идее, он должен спрашивать Наставника Луция. И разве было не велено отложить это на дальнюю полку?
Я обессилено упала на краешек кровати — ноги дрожали, а пальцы тряслись так, что звякали кольца. Успели. Мы — успели.
— Как часто ты мне врешь? — быстро выдал дядя следующий вопрос, и чуть не ответила на него. — Отвечай, Вайю, — в комнате пахнуло силой — родовой и с отчетливым шлейфом — дядина.
— И в вашей фантазии вы решили меня убить, потому что я не соблазнялся? — возмущение в голосе Райдо слышалось отчетливо — на его вес однозначно мало чая, вьюноше следует пересчитать дозу.
— Это убьет его! — выдохнул Бутч сбоку.
Дядя смеялся. — Заставить говорить… заставить…, — он продолжил ржать.
Номер был простым — тахта, низкий столик, пара кресел. Было темно — окна задернуты, и Бутч щелкнул кольцами — в воздухе заплясали несколько магических светляков. На кровати, весь мокрый от пота, запутавшись в одеялах, лежал Нике.
— Отсутствие воспоминаний — это форма убийства, — я кивнула в окно. Булочка Винни опять сбежала из лавки и весело устраивалась на снегу. — Уничтожается личность, тело остается жить. Именно память делает нас такими, какие мы есть. Сакрорум не скажет ничего нового, — я пожала плечами ещё раз. — Бессмысленно торопить бессмысленный итог.
Слуга говорил и говорил, описывая достоинства.
Всё как обычно.