Лерой мог бы не продолжать. Ник прекрасно понял, о чем речь.
– И глаза у него… Как огнем жгли. Он меня и заставил. Заставил. Ты же понимаешь, Ник? Ты же был там, в лесу. Я знаю, ты его тоже видел. И глаза его видел… – лицо Лероя снова исказилось от ужаса. – И тоже чувствовал – его взгляд как насквозь прожигает…
Да, сомнений у Ника не оставалось: рогатое чудовище каким-то образом проникло в мысли Лероя – точно так же, как в его собственные.
– Слышь, – сказал Лерой, – мне нужно кое-что тебе рассказать. Нужно. Пожалуйста. Пожалуйста, просто послушай, – из глаз Лероя хлынули слезы. – Я же такое сделал… такое… Это насчет моего папки.
«Господи, – подумал Ник, – это еще не все?»
– Помнишь, как все рассказывали, почему смылись из дому? – продолжал Лерой. – Потому что родители или приемные семьи с ними обращались, как с дерьмом. Они и сбежали, потому что никто их не любил. Потому что никому до них дела не было. Я тогда просто всех поддержал – сказал, что и у меня то же самое. А со мной было не так. Меня родители любили – больше всего на свете. Изо всех сил старались от неприятностей уберечь. А я постоянно все портил – врал им, воровал из дому всякое, спорил, скандалил. И всякий раз, что бы ни случилось, мои предки старались что-то сделать, все исправить, дать мне еще шанс… – Лерой уже рыдал во весь голос. – А однажды я просто с ума сошел и… и знаешь, что сделал? – Лерой замялся, словно никак не мог выговорить то, что хотел сказать. – Я… Я его убил. Собственного папку. Собственного папку убил.
Ник в ужасе уставился на него. Это было уже слишком.
Лерой схватил Ника за руку. Ник попытался высвободиться, но на этот раз Лерой держал крепко.
– И хочешь знать, почему? Хочешь знать, из-за чего я убил родного отца?
Нику этого совсем не хотелось. Не хотелось слышать больше ни слова. Довольно было и того, что Преподобный продолжал разглагольствовать, нести какую-то напыщенную чушь о боге и дьяволе, а толпа таращилась на них с Лероем с такой яростью, будто это они собственными руками прибивали Иисуса к кресту. Ник уже был сыт этим кошмаром по горло. Хотелось только одного – чтобы все это кончилось как можно скорее.
– Из-за пива. Я зарезал родного папку из-за пива. Из-за какого-то дурацкого пива! Хотел вынести упаковку из дому, а он не позволил. А я и пива-то не люблю. Просто хотел перед чуваками с нашей улицы выпендриться. Можешь ты в такое поверить? Началась драка, и я его заколол – прямо кухонным ножиком в грудь. Я не хотел! Богом клянусь, не хотел. Даже не помню, как это вышло. Смотрю: он на полу, кровь везде. И что? Думаешь, он меня обругал напоследок? Думаешь, убить меня хотел? Нет, он просто вот так медленно покачал головой, и взгляд у него был такой расстроенный – ты никогда в жизни таких не видел. И это он не за себя расстраивался, Ник! Не за себя, за меня! Умирал, а все думал только обо мне! Господи… – Лерой застонал так, будто это ему в грудь вонзили нож. – Никак не могу забыть его глаз…
Отпустив руку Ника, Лерой свернулся клубком, уткнулся лицом в колени, прижатые к груди, и неудержимо зарыдал.
Ник отвел взгляд, стараясь отстраниться от происходящего, уйти в себя, но в памяти тут же всплыл образ матери, ее улыбка, ее голос.
Корзина снова начала погружаться в воду. Вцепившись в бамбуковые прутья, Ник крепко зажмурился, стиснул зубы и прижался к решетке лбом.
– Мама, – прошептал он, прежде чем скрыться под водой, – прости. Прости, что я бросил тебя. Пожалуйста, прости меня, мама. Пожалуйста, прости.
Темные воды вновь сомкнулись над его головой.
Ник вынырнул из темноты. На пробуждение это было не похоже, скорее – на возвращение из небытия. Услышав приглушенные голоса, он заморгал и увидел расплывчатые темные фигуры, склонившиеся над ним. «Где я?» – подумал он. Он промок насквозь и замерз. Болела грудь. Живот раздулся и отяжелел. Горло горело огнем. Ник скрючился в неудержимом приступе рвоты, и кто-то поспешил перевернуть его набок. Отдышавшись, он поджал колени к груди, и его вырвало снова – в желудке словно скопились целые ведра противной солоноватой воды. Казалось, кишки вот-вот полезут наружу, а Ник блевал и блевал, пока изо рта не потекли тонкие тягучие струйки желчи.
– Воскресни, дитя мое, – послышалось над головой.
Услышав этот голос, Ник вспомнил обо всем и протяжно застонал. Значит, он не умер. А ведь пытался. На этот раз он с великой радостью встретил сомкнувшиеся над ним черные воды. Но коль уж он еще здесь, выходит, все было напрасно…
Ник протер глаза и обнаружил, что лежит на берегу пруда, а рядом сидит Лерой. Глаза Лероя покраснели, лицо сделалось бледным, точно у мертвеца. Впереди на земле лежало тело Красной Кости с руками, скрещенными на груди. Две женщины заворачивали его в грязную ветхую мешковину.
ebooksa