– Утро скоро.
– Еще нескоро, – Стел покачал головой и подбросил ветку в костер.
Ему повезло – запасные штаны чудом остались сухими, а на плечи он накинул одеяло.
Рани привязала мешок к веревке с мокрой одеждой, подошла к костру и присела на корточки, подставив ладони к огню.
– Иди сюда, – Стел приподнял одеяло. – Не мерзни.
Она взглянула на него поверх языков пламени, и на дне ее болотных глаз всколыхнулась знакомая муть. Стел осознал, как странно звучит его приглашение, и смутился:
– Не бойся. Я на самом деле не хочу, чтобы ты заболела. Сейчас согреемся и пойдем спать.
Рани усмехнулась, прикрыв глаза, – горько так усмехнулась, Стел даже облизал губы, чтобы убедиться, что на них нет вкуса полыни от ее улыбки.
– Я не этого боюсь, – покачала она головой и послушно скользнула к нему под бок.
Укутав ее одеялом, Стел провел рукой по холодному плечу и худым ребрам. Она свернулась клубком и вжалась в него изо всех сил. Потрескивали поленья в костре, отплевываясь снопами искр. Шелестели длинные листья на бесчисленных ветвях старой ивы. И мерещились вздохи, шепоты и голоса.
– А чего ты боишься? – негромко спросил Стел, стараясь не шевелиться.
С Рани творилось нечто странное – нечто, чего он добивался так долго. Но именно сейчас, когда она вдруг перестала щетиниться и кусаться, когда она добровольно приникла к его плечу и замолкла, – именно сейчас у него не было сил даже думать, опустошение накрыло с головой, не оставив ничего.
– Что наступит утро, – едва слышно пробормотала она.
– Утро? – Он попытался заглянуть ей в глаза, но она смотрела в огонь, опустив голову.
– Утро, – подтвердила она и прижалась еще сильнее, хотя это казалось невозможным.
– Я не исчезну утром, – осторожно шепнул Стел, не понимая, что она на самом деле хочет сказать. – И я не брошу тебя – я помогу тебе вернуться в город или куда захочешь. Не бойся.
Она тихонько усмехнулась, и челюсть Стела вновь свело невыносимой горечью.
– Глупый, – хмыкнула Рани ему в подмышку.
Стел закрыл глаза и прижался губами к ее виску.
Он устал. Он невыносимо устал. В голове выл ветер и не задерживалась ни одна мысль. Пересыпанные песком глаза слезились от яркого пламени, но отчего-то он не шевелился. Рани завозилась под боком, обняла холодными руками за шею. Его губы скользнули по влажной, солоноватой щеке и коснулись ее губ – сухих, искусанных и обветренных. Она целовалась неумело и жадно, так ласкается истосковавшийся по теплу котенок. Будто много дней она умирала и мечтала лишь о глотке воды и вдруг отыскала переполненный колодец. Стел провел ладонью по ее спине и ощутил мелкую дрожь – Рани плакала. Она плакала, уткнувшись в его шею.