– Никогда не плачьте об ушедших, – повторил ее слова Стел.
Она обернулась и встретилась с ним выплаканными глазами.
Глазами маленькой девочки, которая проснулась от кошмара и вдруг поняла, что осталась совсем одна. Умытая слезами, без краски на лице, она растерянно ежилась на ветру, как рыцарь, оставшийся без брони. Ее губы шевельнулись, будто она хотела что-то сказать, но не стала.
Где-то в поднебесье заканючила невидимая кукушка. Ведунья вскинула пальцы, отгоняя дурное, запрокинула голову. Листья тенями рисовали узор на ее лице, и она, одновременно постаревшая и юная, притихла, слилась с Лесом и стала почти невидна.
– Как тебя зовут? – спросил Стел.
– Ласка, – она попыталась улыбнуться.
– Ласка, – кивнул Стел. – Я даже не знал, как тебя зовут.
– Да какое мы для тебя имеем значение, – вяло фыркнула она.
– Большее, чем ты думаешь, – настала его очередь отворачиваться, смотреть слепыми глазами на Рани и не видеть.
– Почему ты здесь? – наконец сообразила Ласка. – Почему не с другими чужаками?
– Я теперь сам по себе.
Стел присел на корточки и положил ладонь на огненный лоб Рани.
– Ты любишь ее? – Ласка опустилась рядом с ним на колени.
Зажмурившись, Стел тяжело выдохнул и покачал головой.
– Не знаю, – услышал он собственный сдавленный шепот, будто со стороны.
– Любишь, – в тон ему прошептала Ласка.
– Я смог только облегчить ей боль, остановить кровотечение, но я не могу спасти ее, – Стел покачивался из стороны в сторону и не убирал руки с горячечного лба.
– Она уйдет на запад до заката, она уже шагнула за грань. И спасти ее – вернуть из-за грани – можно, но это все равно что оживить сейчас Стрелка. Быть может, круг силы из трех ведуний и смог бы.
– Но этого делать нельзя, – кивнул Стел.
– Нельзя.