И вдруг я услышала, как кто-то обратился ко мне по-английски — по-английски! «Мы заберем тебя домой». Я только попросила у них пистолет, пока они несли меня вниз по лестнице.
Две недели спустя я вернулась домой в Балтимор.
На самом деле в армии просто не знали, что со мной делать после того случая. Я не хотела давать интервью и рассказывать о плене и моем спасении. При мысли о том, что мне придется обмениваться рукопожатиями с чиновниками в Капитолии, меня чуть ли не выворачивало наизнанку. Если честно, мне тогда приходилось довольно тяжело. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что все это было связано с моей озлобленностью: я ненавидела мой дом, войну, сирийцев, мусульман, американскую армию и правительство, президента, любого выборного чиновника и, наконец, саму себя. В армии меня словно старались спровоцировать еще больше — меня уволили с почетом, наградив Бронзовой звездой, Пурпурным сердцем, Медалью военнопленного и Благодарственной медалью за службу в сухопутных войсках. Я принимала эти награды, стиснув зубы, а перспектива вернуться в больницу или во врачебный кабинет вгоняла меня в отчаяние.
Для меня возвращение на гражданку было своего рода попыткой вновь обрести себя, начать новую жизнь. Возможно, стать менее агрессивной особой, которая уже не рвется в бой ради адреналина. Я узнала об этом в школе медсестер: определенная генетическая вариативность влияет на мои дофаминовые рецепторы и заставляет подсознательно искать экстремальные ситуации. На бумаге это звучало прозаично, но в жизни было настоящей пыткой. Я занималась альпинизмом, мотогонками и увлекалась смешанными боевыми искусствами. Я стремилась к выдающимся успехам или разгромным поражением. Но все это не шло ни в какое сравнение с участием в военных действиях.
Однажды я поехала в Портленд, штат Орегон, на свадьбу школьной подруги. Я прохлаждалась в пабе и листала лежавший на моем столе воскресный выпуск «Нью-Йорк-таймс». Годы спустя я буду рассказывать репортерам, что невольно зачиталась этой газетой. Мои руки сжимали ее так, словно она была моей собственностью. Затем я открыла «Воскресный журнал», где печаталась одна из статей цикла за авторством Мэгги Хейберман о присутствии Сумеречных в Америке и за ее пределами. Разумеется, я и раньше слышала о Сумеречных, но я была потрясена, когда узнала об их попытке захватить католическую церковь. Возможно, у меня были зачатки мании преследования или бредовое расстройство — такие странные обвинения впоследствии высказывались в мой адрес в прессе — но когда я прочитала о загадочной организации под названием «Орден брата Клауса» и о том, что этот Орден обвиняют в многочисленных убийствах и взрывах, направленных против Сумеречных, у меня в мозгу что-то щелкнуло.
Я решила, что это праведное дело. Это было правильно. «Вот насилие, которое имеет смысл», — подумала я.
Я не особенно удивилась, когда поначалу в Ордене брата Клауса мне предложили стать секретарем их офиса в Риме — это было так типично для любой организации, где преобладают мужчины. Разумеется, меня это не устраивало. Я была ветераном боевых действий. Гребаным военнопленным!
С патологической настойчивостью я убеждала руководство отдела вооруженных операций, включая епископа Томаса, взять меня в их специальный проект, предусматривающий участие в боевых миссиях. Я доказывала, и довольно активно, что мой опыт участия в военных действиях делает меня более ценным кадром по сравнению с теми, у кого такого опыта не было. Наконец они согласились отправить меня на ряд миссий, но исключительно для оказания медицинской помощи.
Так было до истории с секретным убежищем Сумеречных в Мексико-Сити.
Наша задача заключалась в том, чтобы ворваться в дом Сумеречных и конфисковать все компьютерные жесткие диски и документы. Наблюдение за домом, расположенным среди похожих кирпичных домов в пригороде, где проживали состоятельные представители среднего класса, показало, что в последнее время Сумеречные в нем не жили. Мы арендовали две комнаты в соседнем доме через сайт Airbnb. Поскольку на дверях в жилище Сумеречных были установлены камеры, с помощью ручной пилы, создающей минимум шума, мы проделали отверстие в стенах между домами. Мне, разумеется, поручили остаться в арендованной комнате и ждать возвращения команды.
Поначалу все шло на удивление гладко — и это стало для меня тревожным звонком. Наша команда забрала три жестких диска и несколько документов из комнаты, где находились компьютеры. Когда они уже получили все необходимое, один из участников группы заметил запертую дверь и вместо того, чтобы провести предварительную тщательную проверку, команда попыталась сломать эту дверь с применением грубой силы.
Прогремел взрыв, и дверь слетела с петель.
Взрывная волна была ощутимой даже в той комнате, где находилась я. Куски штукатурки посыпались мне на голову. Я не стала терять время и пробралась через отверстие в дом Сумеречных. Затем спустилась по лестнице туда, откуда шел дым, и оказалась около дымящегося месива на первом этаже.
Один из участников команды был изуродован до неузнаваемости — его тело было разорвано на куски. Двое других лежали все в крови. Мне пришлось подавить желание сразу же оказать им медицинскую помощь. Сначала нужно было вынести их оттуда, но задача казалась невыполнимой.
Судя по всему, в доме больше не было людей. Но, к сожалению, у меня появилась одна очень серьезная проблема — среди пыли и обломков прямо передо мной стояли двое Сумеречных. Мужчина и женщина. Оба были одеты в черное и смотрели на меня с самодовольным видом. Они словно говорили: «И это все, что смог прислать Орден брата Клауса?»
Я навела на них пистолет и нажала на спусковой крючок. Послышался глухой щелчок. Проклятье!
Как ни странно, мне даже хотелось, чтобы они рассмеялись или пошутили по поводу моего незаряженного пистолета, но Сумеречные лишь обменялись равнодушными взглядами.
И тогда я решила разыграть мою последнюю карту, достав из ножен у меня за спиной искривленное лезвие. Оно привлекло к себе внимание Сумеречных. Мужчина отступил назад, а женщина, наоборот, сделала шаг вперед.
Я улыбнулась. Я знала кое-что, о чем им не было известно. Я знала, что моя способность к самообороне могла посоперничать разве что с моими амбициями. Я знала, что сейчас обрушу все тридцать шесть ступеней Шаолиня на их сумеречные задницы. Я знала, что не смогу быть такой же быстрой, как они, но моя невозмутимость поможет мне компенсировать отсутствие скорости.
Я опустилась на пол, приняла позу цигун и стала дышать размеренно, словно во время медитации, держа лезвие прямо перед собой. Сумеречная женщина, судя по всему, была сбита с толку.
ebooksa