История возвышения вампиров, рассказанная людьми

Пока их товарищи в Америке пытаются создать свою собственную республику, группа Сумеречных решила поучаствовать в знаменитом беге быков в испанском городе Памплоне. «Чушь! — скажете вы. — Бег быков происходит днем!» Да, но эти пройдохи Сумеречные заплатили муниципальному правительству Памплоне, и те организовали бег быков ночью. И Сумеречные припустили от них, да еще как! Они надели традиционные белые рубашки и белые брюки с красными поясами вокруг талии, а также повязали на шеи красные платки. В ту ночь Сумеречные повеселились на славу. Затем они приняли участие в Октоберфесте в Мюнхене. Нет никаких упоминаний о том, что они надевали тирольские штаны ледерхозен — но на такое зрелище стоило бы посмотреть!

Глава 23

21 октября. Через сорок один месяц после обнаружения вируса НОЗК

Джозеф Баррера

Политтехнолог

Даже не верится, что я вернулся в Вашингтон. Мне стоило бы проверить голову перед тем, как возвращаться в этот город. Я всегда думал, что мое возвращение будет сродни возвращению римского военачальника, которого ликующая толпа встречает и награждает прозвищем, прославляющим его подвиги. Политики и пресса будут превозносить меня как гениального консультанта с седой бородой, а я буду поглаживать и перебрасывать ее через плечо после каждого веского слова, как и подобает признанному знатоку политической мысли.

Я не был здесь с момента окончания колледжа и не думал, что вернусь, разве что в качестве главы избирательного штаба будущего президента. Но финансовые трудности снова толкнули меня в это чистилище. После избрания Клэрмонта губернатором меня больше не приглашали вести предвыборные кампании: ни республиканцы, ни демократы не желали иметь со мной дел. Из-за многочисленных малоприятных слухов о той кампании и моем участии в ней вокруг меня словно возникла какая-то токсичная аура. Такого я не ожидал. Это было слишком резко и внезапно. В романе Хемингуэя «И восходит солнце» Билл спрашивает Майка: «И как же вы обанкротились?» А тот отвечает: «Двумя способами. Сначала постепенно, а потом — сразу». Не помню, как это случилось, сразу или постепенно, но прежде, чем семена были брошены в почву и кормовые культуры взошли, я понял, что разорен и остался практически без перспектив.

Я вернулся к работе на Капитолийском холме в офис одного из сенаторов. Я был даже не руководителем его администрации, а всего лишь консультантом по вопросам коммуникаций. Я хотел было сменить имя, но обо мне уже поползли слухи. И потом, нам всем нужно получать зарплату и оплачивать медицинскую страховку, не так ли? Мне хотелось обзавестись новыми знакомствами, поэтому я стал посещать бары и клубы в районах Джорджтаун, Колумбия-Хайтс и Эйч Стрит. Как же все изменилось! Куда подевались все нормальные люди? Сплошь фрики и хипстеры! Я немного пообщался с этими типами, которые повыползали из пригородов Вашингтона вроде Уильямсбурга и Сильверлейка и занимались сущей ерундой, стараясь уесть друг друга своим «удивительным» чувством юмора. Это было ужасно утомительно, я не вписывался в их компании, хотя, если честно, думаю, что главная проблема заключалась во мне самом.

Единственное, что мне оставалось — это с головой уйти в работу, которая была не особенно интересной, если только вы не любите сочинять пресс-релизы для местной прессы штата Джорджия. В те долгие дни, когда мне постоянно приходилось заниматься телефонными переговорами, я невольно стал задаваться вопросом — некоторые люди действительно очень выборочно демонстрируют свой интеллект, или же они в самом деле глупы? Меня стала посещать смутная мысль о том, что, возможно, я просто пассивное, ни на что не способное ничтожество и подобная работа — мой удел до конца дней.

Через три месяца после моего возвращения холодной осенней ночью я шел домой после довольно приятных дружеских посиделок в «Сердитом осле» и вдруг почувствовал, что позади меня кто-то идет. У меня почему-то возникло ощущение, будто я не один. Была глухая ночь; сделав несколько шагов, я всякий раз оглядывался. Это было похоже на посттравматический синдром после той истории в Нью-Мексико, меня даже посетила мысль — никогда больше не выходить из моей квартиры. Оглянувшись в очередной раз, я заметил фигуру, которая быстро спряталась за автомобилем. Или мне это показалось? Я бросился бежать и не останавливался, пока не добрался до своего дома…

Примерно, через неделю после того случая мне позвонила старая знакомая и предложила встретиться за ланчем. Ее звали Бекки Оуэнс. Мы познакомились во время довольно необычной избирательной кампании в Конгресс, которая наделала много шума в прессе. Дочь бывшего президента решила избраться в Конгресс, и избирательная кампания, проходившая обычно скучно и неинтересно, превратилась в событие национального масштаба с массовыми официальными мероприятиями для прессы и автобусами с журналистами, следовавшими повсюду за кандидатами. Бекки работала тогда на «Вашингтон пост» и «Блумберг», а недавно перешла в «Скуп» — новую экспериментальную попытку Фейсбука проникнуть на поле журналистики.

Одним словом, мы договорились пообедать вечером в модном ресторане, расположенном в популярном районе города Дюпон Серкл. В попытке создать нужную атмосферу там явно переборщили с акцентным освещением в виде свечек в подвесных подсвечниках. Я несколько раз спотыкался, чудом удержавшись на ногах. Я и понятия не имел, что такое итало-азиатский фьюжн до тех пор, пока не открыл меню. А когда открыл, тут же поморщился. Подобные впечатления я пережил, когда в «Тако Белл» решили делать тако из вафель. Но напитки там оказались отменными. После обеда мы немного расслабились, и Бекки, наконец-то, перешла к делу. Когда она мне позвонила, я понял, что у нее большие планы на этот обед, но хотел, чтобы она сама сделала первый шаг.

— Так как там у нас дела? — спросил я.

Бекки поняла, что я имел в виду, и улыбнулась моему вопросу.

— Что ж, давай поговорим по-существу, — ответила она с лукавым выражением лица. — Я пишу книгу, и мне нужна твоя помощь.

— Правда? — сказал я, не ожидая подобного ответа. Просьба была вполне нормальной. — Конечно, я помогу, чем смогу. А о чем твоя книга?

Бекки наклонилась ко мне и понизила голос,

— Я пишу подробную историю избрания Ника Байндона Клэрмонта.

Я откинулся на спинку стула с удивленным видом. Беру свои слова обратно. Просьба оказалась не такой уж нормальной.

— Робин Филдс уже в прошлом году написала книгу о выборах. В чем изюминка твоей?