– Цветы, которые ты купил в тот день, когда мы вернулись из Прованса. Инес видела тебя с букетом.
– Каролина, они были для тебя! – Он вздохнул. – В тот вечер ты выскочила из ресторана, а я собирался… – Его голос дрогнул. – Я собирался рассказать тебе все и спросить, хочешь ли ты начать все сначала.
Я смерила его долгим взглядом.
– Виктор, если даже это так, если ты говоришь правду, как я смогу забыть, что наша дочка умерла прямо у тебя на глазах? – Слезы лились по моему лицу. – Неужели ты не мог что-то сделать? Хоть что-то? Неужели ты не мог… спасти ее, Вик? – Он обнял меня и прижал к себе, и я позволила ему это. Мои слезы смешались с косметикой и испачкали лацкан его синей куртки. Я рыдала, вцепившись пальцами в его рубашку.
– Любовь моя, неужели ты не знаешь, что я каждый день несу на себе тяжесть этого? Мне больно здесь – он показал на свое сердце, – когда я просыпаюсь утром и когда вечером ложусь спать. От этой боли нет спасения. – Он тяжело вздохнул. – Дорогая моя, я пытался спасти ее. Изо всех сил пытался. Мысленно я вновь и вновь прокручивал ту сцену, может быть, миллион раз. Я говорил с экспертами и психологами, с полицейскими, которые были там. И хотя я все равно никогда себя не прощу, теперь я знаю, что ничего не мог сделать и как-то предотвратить то несчастье.
Я сделала шаг назад, тяжело вздохнула и посмотрела ему в глаза. Он протянул ко мне руки, но я не взяла их. Я не могла.
– Каролина, – взмолился он. – Позволь мне любить тебя.
– Ох, Вик, – ответила я с дрожью в голосе; слезы жгли уголки моих глаз. – Если бы я могла. Мне так хочется этого. Но я просто… не могу.
Мы оба не сумели уберечь нашу дочку, и это была цена, которую мы должны были заплатить. Я повернулась и пошла в ночь, одна. Виктор не стал меня догонять. И с каждым шагом я чувствовала, как вокруг моего сердца вырастает знакомая колючая лоза. Больше никакой помады. Больше никаких прогулок на Монмартр, глупых картин и эскизов.
Все эти недели мне просто снились. А теперь я проснулась – окончательно.
Глава 24
Рейнхард проснулся с головной болью. Нахальное солнце нестерпимо ярко светило в окно его спальни.
– Мадам Гюэ, – крикнул он. – Немедленно идите сюда и уберите солнце! – Она не появилась в дверях, и он крикнул еще раз: – Мадам Гюэ! Я сказал – идите сюда! – Сжимая ладонями виски, он сам подошел к окну и задернул шторы. – Проклятая ведьма! – пробормотал он и подумал, что пора пристрелить ее вслед за остальными бабами, которые тут жили. Все бабы – никчемные твари.
Он рухнул на кровать, и тут в его сознании наконец сфокусировались, словно дурной сон, события вчерашнего вечера, он вспомнил, что мадам Гюэ сбежала. Вернувшись домой, он обнаружил распахнутую настежь входную дверь. Комната мадам Гюэ была пустая, а чемодан, всегда лежавший под кроватью, исчез вместе с Селиной. Единственное, что осталось после Селины, – окровавленные простыни.
– Сука! – заорал Рейнхард и в ярости пнул сапогом стену рядом с кроватью.
Он вылил в глотку полбутылки водки и вышел на улицу, крича имя Селины, словно сердитый хозяин, который разыскивает сбежавшую собаку и заранее обдумывает, как сурово накажет ее, когда найдет. Он хватал прохожих, требовал у них информацию, но все бесполезно. Селина бесследно исчезла.
Между тем улицы Парижа заметно изменились. Германия проигрывала войну, а значит, и контроль над городом. Но Рейнхард все равно был намерен забрать то, что по праву принадлежало ему. И когда увидел, что «Бистро Жанти» уже закрылось, он захохотал. Удар ноги – и дверь повисла на одной петле. Он ворвался внутрь, словно дикий кабан, опрокидывая столы и разбивая вдребезги чистые бокалы, а добравшись до бара, схватил бутылку виски.
Она не должна была уйти вот так, без его дозволения, да еще залив кровью всю постель. Его переполняла злость. Наверно, она убила ребенка, сука. У нее не хватило крепости выносить его. Слабая слишком. Но и он виноват тоже. Не надо было брюхатить еврейку. Все неправильно. Ему нужна сильная немецкая женщина. Вот она родит ему здорового ребенка. Его наследника.
ebooksa