– Женщина имеет право на свои приоритеты, – пошутил Виктор.
Вернувшись в гостиную, он налил вино в декантер. Через полчаса мы решили, что больше не можем ждать. Он взял бокалы, которые я выставила заранее, и налил нам понемножку вина.
– Просто… восхитительно, – похвалил он, сделав первый глоток.
– Да, – согласилась я.
– Вино во Франции всегда вкуснее, – сказал он.
– Да неужели? – игриво спросила я.
– Конечно, ты думаешь, что я сноб, но поверь мне. Я работал в разных местах Соединенных Штатов и немножко в Канаде, когда проходил обучение. Но ничего не попишешь. Все равно во Франции вино вкуснее.
Я лукаво улыбнулась.
– Значит, ты утверждаешь, что эта же самая бутылка, если ее открыть, скажем, в Лос-Анджелесе, покажется другой на вкус?
– Угу, – подтвердил он, крутя вино в бокале.
Мы посмеялись над этим и над многими другими вещами, и, когда бутылка опустела, я чувствовала себя легче и менее скованно.
Виктор поставил свой бокал на кофейный столик. За окнами мерцали городские огни.
– Пожалуй, безумно странно, когда ты лишаешься своих воспоминаний.
– Да.
– Ты можешь назвать самую странную вещь, которую ты узнала про себя, выйдя из больницы?
– Самую странную? – Я задумалась. – Ой, не знаю. Ты имеешь в виду, кроме того факта, что я, кажется, жила практически как отшельница?
Он рассмеялся.
– Ну, у меня есть родимое пятно в форме сердца. Вон там. – Я показала на нижнюю часть спины.
– Ты говоришь, что у тебя сердце на попе.
Я захохотала.