Это был молодой, дорого одетый парень, практически их с Никитой ровесник. Но в отличие от них у него были деньги. Деньги и пожелание, за которое он был готов заплатить сумму, которая по тем временам показалась Эльзе просто космической. Парню был нужен баннер для любимой девушки. Поздравление с днем рождения, но при этом что-то особенное, что-то такое, чтобы девушка потеряла дар речи.
– Я видел твои работы. – Он как-то легко перешел на «ты». – Они реально крутые. Сделай для меня такое же, только еще круче, и не пожалеешь.
И Эльза сделала! Днями и ночами просиживала за работой, завалила эскизами и набросками полквартиры, но в итоге получилось отлично. Заказчик остался доволен, а девушка его так и вовсе пришла в восторг от подарка. Ну а Эльза получила свой самый первый настоящий гонорар. Гонорар и рекомендации, а вместе с рекомендациями и новых клиентов. Теперь она почти никогда не сидела без работы, теперь и у нее появилась возможность вносить деньги на хозяйственные нужды. Жизнь налаживалась. По крайней мере, ее материальная сторона. А нематериальная…
Для посторонних муж и жена, а на самом деле лишь добрые соседи. Ну, возможно, еще друзья. Они очень быстро поделили территорию, почти сразу же, как обзавелись какой-никакой мебелью. Эльза заняла спальню, а Никита остался в гостиной. Она спала на раскладном кресле, он – на старой, видавшей виды тахте. И только кухня оставалась их общей территорией, здесь они встречались по утрам за чашкой кофе или засиживались допоздна. Иногда вдвоем, а иногда втроем с Ильей. Наверное, именно поэтому Эльза любила кухню больше всего, за вот эту возможность не просто увидеться, а побыть рядом с Никитой. Она даже готовить научилась, чтобы было чем заманить его на кухню, заманить и удержать подольше.
С ночных дежурств он приходил уставший и сонный, Эльза готовила завтрак, варила крепчайший кофе. Расходы на кофе она взяла на себя, и кофе всегда выбирала хороший, не лишь бы какой. А Никита садился у окна, подпирал подбородок кулаком и наблюдал, как она суетится у плиты. Иногда вот прямо так, у окна, и засыпал. И тогда Эльзе было жалко его будить. Она передвигалась по кухне на цыпочках, старалась не шуметь и не греметь посудой, а когда все было готово, присаживалась напротив, несколько минут просто смотрела, как он спит, а потом легонько касалась его плеча. Никита просыпался моментально, вскидывался, мотал головой, а потом неизменно улыбался Эльзе и спрашивал:
– Я опять уснул, что ли?
А она неизменно улыбалась в ответ и спрашивала:
– Тяжелое было дежурство?
– Нормальное, Элли.
У него все дежурства были нормальные, даже те, после которых он вырубался вот так, сидя у окна. Он не жаловался никогда. Иногда рассказывал, как там прошло на «Скорой», и Эльза очень внимательно слушала, потому что ей на самом деле было интересно, как там прошло. И не только там, а вообще везде. Ее интересовало все, что было связано с Никитой, но он рассказывал только о работе. А ведь была еще учеба, были экзамены, были посиделки с друзьями. Не с Ильюхой, а с другими, теми, с кем Никита Эльзу никогда не знакомил, о ком никогда не рассказывал. Он не рассказывал, а она не расспрашивала. Но знать-то все равно хотелось…
После завтрака они расходились по своим делам и встречались на кухне уже вечером за ужином. Это если Никита приходил к ужину. Бывало так, что не приходил: ни к ужину, ни вообще. Эльза точно знала, что он не на дежурстве, и точно знала, что не имеет никакого права ждать и переживать, но все равно и ждала, и переживала. Сидела на темной кухне, смотрела в темное окно, ждала. А когда в тусклом свете фонаря видела знакомую фигуру, вздыхала с облегчением и бегом мчалась в свою комнату, притворялась спящей.
Только один раз не успела, уснула прямо у окна, уронив голову на подоконник, как Никита после дежурства. Уснула и даже не услышала, как в замке повернулся ключ. И шагов осторожных не услышала. А очнулась, лишь когда кто-то в темноте подхватил ее на руки.
– Ну ты, Элли, даешь. – Его шепот был веселый и хмельной. И пахло от него вином и мятной жевательной резинкой. – Ты чего это бдишь на кухне? Давай-ка я тебя в спальню отнесу.
Она проснулась мгновенно. И от этого веселого шепота, и от его прикосновений, и от щекотного дыхания. А еще от головокружения, такого, которое бывает, если перекататься на каруселях, или за раз выпить много-много шампанского. Проснулась и напрочь забыла про добрых соседей и, возможно, друзей. Потянулась к тронутой легкой щетиной щеке, погладила. Решительно погладила, совсем не по-дружески. И Никита ее поцеловал, тоже решительно, тоже совсем не по-дружески. Поцеловал и отнес не в спальню, а в гостиную, на свою тахту. Ну и что тут такого, они ведь женаты?..
Именно за эту спасительную мысль Эльза ухватилась ранним утром, когда сизый рассвет уже прокрался в комнату, но еще не разогнал все тени. Никита спал, закинул руки за голову. Он спал, а Эльза весь остаток ночи не сомкнула глаз. Наверное, от счастья. Ей очень хотелось думать, что вот это щекотное, немного колючее чувство – это именно счастье и есть. И в горле царапает от счастья, и глаза щиплет. Она ведь не знает, как оно, когда счастье настоящее, а не придуманное. Но ничего, ей бы немного времени, и она со всем разберется. Главное, чтобы Никита не проснулся прямо сейчас, не посмотрел на нее насмешливо и так же насмешливо не сказал:
– Ну ты, Элли, даешь!
Поэтому она и сбежала на кухню, чтобы побыть наедине с самой собой, чтобы осознать свалившееся на нее счастье. Это ведь счастье – то, что случилось между ними ночью? В конце концов, они ведь женаты…
Пока Эльза размышляла над счастьем, кофе убежал, и пришлось варить новый. И даже этот новый показался ей горьким и невкусным. И щекотно-колючее чувство никуда не делось. Наоборот, стало еще щекотнее, еще колючее. И холодно вдруг стало, по босым ногам потянуло сквозняком и сыростью. Оказывается, ее новое счастливое бытие требует не кофе, а горячей ванны.
В ванне Эльза пролежала долго, кажется, даже задремала, потому что очнулась снова от холода. Вода остыла, разве что льдом не подернулась. Не получилось согреться…
А Никита уже проснулся. Из кухни доносился запах свежесваренного кофе. Наверное, минувшая ночь никак не повлияла на его ощущение счастья. Наверное, это даже хорошо. Эльза замерла в дверях, все никак не решалась переступить порог. Показалось вдруг, что вот этот один-единственный шажок сейчас все изменит, всю ее жизнь изменит и сделает совсем другой.