Кофе он сварил много, чтобы уж наверняка хватило им обоим. Он варил, а Эльза сидела, скукожившись, старалась удержать внутри бульон. Если не удержит, будет обидно, Никита уже как-то воодушевился этой их совместной маленькой победой.
– Ты как? – спросил уже, наверное, в двадцатый раз. Спросил и заглянул в бледное Эльзино лицо. Веснушек почти не видно, на лбу испарина, но глаза уже с явной прозеленью, а не мутно-болотные. Пошел процесс!
– Плохо. – Не соврала, и то хлеб. Пока плохо, потом станет полегче. – В физическом плане.
– А в эмоциональном? – Вообще-то спросить хотелось про психический статус, а не эмоциональный, но раз уж у них что-то стало налаживаться, лучше сгладить острые углы.
Эльза ответила не сразу, мешала горячий кофе мельхиоровой ложечкой и раздражающе громко бряцала ею по стенкам чашки.
– Раньше их никто не видел.
– Ты о чем?
– О птицах и этом… в маске. Их не видел никто, кроме меня. Ни Януся, ни соседи, ни врачи в психушке…
Услышать про психушку было больно. Почти так же больно, как узнать, что рыжая девочка Элли стала наркоманкой.
– Я им говорила про птиц, а они говорили мне про белую горячку и психоз. – Эльза поежилась, и кошка тут же встрепенулась, повела ушастой башкой. – Иногда они мне снились, иногда приходили наяву. Наверное… В какой-то момент я перестала понимать, где бред, а где реальность.
– Я их видел. – Никита посмотрел на свои разодранные руки. – И ты тоже можешь посмотреть. Возле двери стоит мусорный мешок.
– Я уже посмотрела, – сказала она без тени иронии. – Пока ты мылся.
– Надо выставить на крыльцо.
– Нет! – Она встрепенулась, и кошка сорвалась с подоконника, запрыгнула к ней на колени, заурчала успокаивающе. – Утром. Давай сделаем это утром.
Никита посмотрел сначала на часы, потом в окно. Утро было уже близко, еще час-другой, и наступит рассвет.
– Как скажешь. Может, тебе дать что-нибудь к кофе? Я видел в холодильнике пломбир.
Когда-то в прошлой жизни Эльза любила кофе с пломбиром и шоколадной крошкой. Может, до сих пор любит?
– Нет, спасибо. – Она мотнула головой и чуть не свалилась со стула. – Повело что-то, – сказала виновато.
Еще бы не повело, после всего, чем она закинулась.
– Что ты принимаешь? – спросил Никита. Сейчас, пока она относительно вменяема, нужно успеть собрать анамнез.