– Ко мне! – крикнула она еще раз, пошатываясь, встала и подняла сложенные лодочкой руки над головой.
Огонек Хотару ринулся вниз – в спасительные ладони Юмеко.
Рыжий шар яростно искрился и трещал у нее прямо перед глазами. Она больше не видела ничего, кроме этого бушующего огня. Но в последний миг Юмеко успела прижать голубой огонек к груди и закрыть глаза. А потом рыжее пламя поглотило ее целиком, с головы до пят.
Языки огня плескались вокруг нее, волосы поднялись дыбом, по коже побежали мурашки.
Но этот огонь не обжигал.
Юмеко открыла глаза и обнаружила, что может видеть сквозь окружившую ее стену пламени. Деревья, окрасившиеся рыжим и желтым, мерцали и колыхались, как если бы она смотрела на них из-под воды.
Юмеко моргнула.
Вокруг нее ровным кружком сидели лисы. И пристально смотрели на девушку, которая стояла неподвижно, прижав ладони к груди. Самая крупная лисица заинтересованно склонила голову набок.
«Теперь ты знаешь достаточно, чтобы говорить?» – раздался гулкий голос прямо в голове Юмеко.
Возмущение, гнев и ненависть вскипели у нее внутри. Полыхнули – и тотчас угасли.
«Зачем вы это делаете?» – устало подумала Юмеко.
Крупная старая лисица смотрела на нее, не мигая. Потом наклонила голову в другую сторону.
«Потому что можем».
Огонь, окутывавший ее, исчез. Тьма тоже рассеялась, и Юмеко увидела солнце, клонившееся к закату. Лес опять наполнился обычным шорохом листвы и пением птиц. А сама она стояла на опушке, невдалеке от берега, вдоль которого тянулась бурая полоска воды. Над водой висел густой туман.
Старая лисица подняла морду, усеянную белыми крапинками, и резко тявкнула. Лисы разорвали круг и скрылись за деревьями, словно их тут и не было.
Юмеко ощутила какую-то теплую тяжесть в ладонях.
Маленькая белая лисичка лежала у нее на руках.
И все еще дышала.
– Хотару? – не веря своим глазам, пролепетала Юмеко.
Лисичка пошевелилась, пытаясь поднять голову. Открыла глаза – тепло-коричневые, с золотыми и бронзовыми точками. Высоко на лбу у нее тянулись двумя дугами черные пятнышки, и при виде их Юмеко захлопала ресницами, пытаясь сморгнуть набежавшие слезы.