– Увы, – раздалось из-за печки. – Еще как бывает. Только я не змея, а питон. И не говорящая, а передающая. Как вы понимаете, никаких голосовых связок у питонов нет. Кроме вас, меня никто не слышит. Кстати, меня зовут Агафон, – голос, по крайней мере, тот, что Юлька слышала в своей голове, стал кокетливым.
– Питон Агафон? Да еще и экстрасенс? Здесь? В Гверотяпке? Бред какой-то! – Юлька еще раз для проверки больно ущипнула себя за нос. – А как ты сюда попал? – Шуршание приблизилось. – Нет! Только не вылезай пока, я еще не могу на тебя смотреть!
– Хорошо, хорошо, не покажусь. Что рассказывать? Работал в передвижном шоу. Условия, знаете ли, жуть просто. Кормили тухлятиной. Наматывали на шею кому ни попадя, для фото. Один раз чуть не задушил меня амбал какой-то. Удалось бежать. Скитался. Голодал. В общем, думал все, конец мне. Как-то раз началась сильная гроза. Заполз в баньку, чтобы спрятаться. Залез под котел. Там еще сверчок прятался один – Павел Петрович. И вдруг: грохот страшный, свет, жуткое дело, доложу я вам. В общем, попала в нас молния. Сверчку ничего, а я сильно пострадал.
– Ну-ну, и что дальше? – Юлька, свесила ноги со стола и, опершись на ручку ухвата, с интересом слушала запечного рассказчика. В бабы Манину баньку действительно молния попала как-то раз. Юльке годика три тогда было. Сама не помнит, но мама рассказывала.
– Ну и вот лежу я, весь израненный, а сверчок мне и говорит: «Там в доме бабушка живет – травница. Она тебе поможет. Ползи туда». Я и пополз. Наутро Мария Андреевна, царство ей небесное, меня возле крыльца и нашла. Поохала, поахала, но не выбросила. Выходила меня, и стали мы вместе жить. Да, кстати, после удара молнии – стали меня люди понимать и слышать. Да еще, неудобно признаться, сильно меня к чтению потянуло. Мария Андреевна все книжки мне из библиотеки носила, а когда все перечитал, то и покупала кое-что на распродажах. А иногда и люди за лечение приносили ей в благодарность. Так вот и самообразовывался потихоньку. Теологией увлекался, парапсихологией, медициной. Иногда Марии Андреевне помогал. Теоретически, разумеется. В последнее время вот устройством Вселенной озаботился. Жаль, книги негде больше брать. Вот если продадите домик – неизвестно кто приедет. Сверчок тот напротив поселился – так хозяйка его тарелкой убила. Думала – таракан. А он, между прочим, Кастанеду почти всего прочел. Такая вот жизнь…
– Ну ты даешь! Да моя бабушка глубоко верующим человеком была! Как она могла в говорящую змею, тьфу ты, прости Господи, в питона, поверить? Да еще и приютить его у себя! И советы по лечению слушать от него? Бред!
– А в чем вы тут противоречие вере-то находите? – изумился Агафон. – Помоги ближнему своему, не убий, поделись, возлюби… По-моему, как раз этому в Святом Писании-то и учат.
Юлька вспомнила бабушку. Хоть и по-детски все воспринималось тогда, но ведь действительно. И в город она переезжать не хотела, все говорила, что ей и тут весело. И змею эту, то есть Агафона, от всех защищала, когда Юлька ему на голову наступила. И сверчка-философа как жалко… Так! Стоп! Она что, во все это уже верит?
– Ну-ка, выползи сюда, покажись.
– А не испугаетесь?
– Нет, я уже подготовилась, – Юлька выпрямила спину и героически впилась ногтями в край стола. – Ползи!
Из-за печи показалась голова с двумя большими карими глазами.
– Ну как?
– Еще выползай! – кивнула Юлька.
Питон был не очень большой – метра полтора. Голова гордо возвышалась на гибкой шее. На нем был серо-желтый сложный узор. Юлька даже залюбовалась.
– У полосатого удава и дитеныш полосатый! – вдруг сказал Агафон.
– Это ты к чему это? – удивилась Юлька.
– Да так, африканская пословица. Просто у Марии Андреевны веснушки были, и у вас такие же! Очень даже красиво! – Он вежливо поклонился.
– Ну и шутки у тебя, – Юлька внимательно рассматривала Агафона. – А ну, давай поближе, только медленно!
– Можете меня потрогать. Я, кстати, вовсе не холодный, если меня не пугать. – Питон учтиво посмотрел прямо в глаза.