Бабочка

Эта мысль не помогла унять чувства. Кто может желать зла обычному технологу, работающему на трубопрокатном заводе? Зарплата у него небольшая, еле сумел на квартиру скопить деньжат. Вроде ни с кем не враждовал, не ругался, разве что в студенчестве отбил девушку у одного знакомого, да и тот, как знал Глеб, давно перебрался в столицу. Немало часов Глеб посвятил размышлениям о возможных причинах, но мотивы недругов продолжали оставаться тайной. Особенно его интересовало, почему все происходило в канун новогодних праздников? Таким образом список донимающих его людей был ограничен только знакомцами, теми, кто знал о его отношениях с главным праздником в году. Но что-то снедало Глеба глубоко внутри, шептало ему, что причина не в недругах, а чем-то ином, связанном с мистикой. С привидениями, например. Но эти мысли Глеб отталкивал, справедливо считая их болезненными фантазиями.

Глеб искренне ненавидел Новый год и все, что с ним связано, сколько себя помнил. Почему – он не знал и не пробовал анализировать причины. Его дико раздражали кричащая реклама, призывающая покупать товары по новогодним скидкам, огромная елка и ледяные скульптуры в центре города, любые упоминания о празднике.

«Взяли моду у американцев, да по-своему переделали праздничек-то, – объяснял он друзьям и знакомым. – Не вижу смысла в его праздновании! Не исконно русский он!»

Сам Глеб считал это объяснение натянутым и не слишком правдоподобным, не до такой степени он ненавидел все американское, однако, похоже, оно казалось окружающим исчерпывающим, никто не задавал лишних вопросов. А то, что его могли считать странным и эксцентричным, Глеба нисколько не волновало. Главное – результат. Не требовалось лишний раз извиняться за то, что не пошел гулять на елку или праздновать в ресторан.

От ненавистного праздника и постоянных его упоминаний можно было спрятаться только дома и на работе. Начиная с середины декабря Глеб старался выходить на улицу только по крайней нужде. Телевизор был вовсе выключен из розетки, большей частью в это время Глеб не включал даже Интернет, а только слушал музыку да читал книги. Но целиком и полностью отгородиться от внешнего мира, а значит – от праздника, не получалось.

В свою квартиру он переехал три года назад. Глеб называл свой переезд «возвращением на родину», поскольку жил здесь в детстве. Когда ему было десять лет, родители неожиданно продали собственность и уехали жить в пригород, в собственный дом. Причин тому Глеб не помнил, в памяти проскальзывал лишь печальный взгляд матери и то, как отец собирал вещи в коробки, потом еще почему-то добрая улыбка мужчины в белом халате с круглыми очками на носу, доктора. Глеб даже помнил его фамилию, Малофеев. Больше ничего, как бы он ни напрягал память, ему не удавалось вспомнить. А родители и старший брат Николай никогда об этом времени подробно не рассказывали.

Когда Глебу попалось на глаза объявление о продаже квартиры, он тотчас позвонил по указанному номеру. О цене договорились быстро, новому владельцу нужно было срочно переезжать в другой город, поэтому он согласился на максимально низкую цену. Конечно, квартира сильно изменилась за прошедшие годы, однако Глеба привело в восторг, что сохранился старый турник, на котором когда-то подтягивался отец и он сам.

Тогда же все и началось. Накануне праздника он вместе с коллегами праздновал повышение своего приятеля в баре. Вопреки своей привычке он сильно перебрал алкоголя и не помнил, как добрался домой (скорей всего ему вызвали такси, но все подробности поездки намертво стерлись из памяти). Проснулся Глеб поздним днем первого января от позывов мочевого пузыря. Вставая с кровати, он зацепил ногой стоящую рядом бутылку с пивом, та покатилась под шкаф, попутно разливая на пол содержимое. Громко выругавшись, он двинулся в туалет и помочился. Голова у Глеба трещала по швам, в животе что-то булькало и бурчало, к горлу подходила тошнота. Он мысленно пообещал себе больше никогда не пить.

На кухне Глеб выпил холодной минералки из холодильника и отправил в рот бутерброд с колбасой – тяжесть в животе тут же ослабла, а туман в голове немного прояснился. Он зашел в гостиную включить телевизор и обомлел: посреди комнаты стояла обычная елка, украшенная игрушками и мишурой, на верхушке красовалась белая снежинка из дешевого пластика. Обычное зрелище в самый разгар праздника, если бы все игрушки не были разбиты: их острые края опасно блестели в дневном свете, а края снежинки не были отломаны, и мишура порвана и кое-как накинута на елку. Больше всего внимание Глеба привлек подарок в красной обертке, скромно лежащий у кроны дерева.

По голове будто треснули тяжелым молотом, схватившись рукой за голову, Глеб присел на диван, силясь вспомнить, откуда здесь могла взяться елка? Припомнить удалось только пьяные приставания к секретарше Алене. Мысль о том, где он мог достать елку ночью, при закрытых магазинах, не давала покоя. Еще больше его смущал мотив действий – зачем мне понадобилось тащить ее сюда? Безусловно он нажрался до поросячьего визга, но таки зачем?

Глеб протянул руку к подарку и подхватил его – он был перевязан зеленой ленточкой, Глеб содрал обертку, под ней оказалась обычная коробка под обувь (Глеб моментально узнал ее, она валялась у него в шкафу на всякий случай). Открыв крышку, он нахмурился – коробка была под завязку набита весело переливающимся всеми цветами радуги снегом. За прошедшее время он успел заметно подтаять.

Снег в качестве подарка… В его собственной коробке. Происходящее напоминало издевку. Шестеренки в мозгу Глеба завертелись быстрее. У него возникло ощущение, что ему что-то это напоминает, смутно знакомое, имевшее место в его жизни. Он попытался ухватиться за этот образ, но тот витал глубоко в облаках памяти, огражденный большой стеной. Глеб дотронулся до одной из игрушек – звездочки с отбитыми краями – и с руганью убрал руку, его указательный палец окрасился красным. Кровь закапала на пол, оставляя темные пятна на ковре. Растерянность уступила место подпитываемой алкогольными парами злобе. Подарок Глеб выкинул в окно, – коробка приземлилась прямехонько в большой сугроб, сваленный у подъезда, а елку выставил на площадке между этажей.

Голова гудела от боли. Мысли сбились в кучу. Первым делом Глеб сбегал в магазин и купил четыре бутылки пива – горький напиток облегчил страдания. Захватив бутылку с собой, он пошел рассматривать замок на входной двери: ни царапин и других повреждений он не нашел. Следующим делом он проверил комнаты: все вещи лежали на местах, деньги тоже оставались нетронутыми. Приоткрыта была только дверца шкафа, откуда взяли коробку. Глеб задумался:

– Надо сменить замок. Вдруг кто-то дубликат ключа сделал. Скажем, умудрился сделать слепок с моего – вот тебе и копия. Входи не хочу!

Оприходовав последние бутылки, Глеб успокоился. Вызывать полицию он не стал, боялся, что его примут за сумасшедшего. Как объяснить ментам, что елка не могла появиться в его квартире даже в теории?

Спустя неделю Глеб не просто поставил новый замок, но разорился на вторую железную дверь, – так было спокойней. Первый месяц он с опаской возвращался домой, ожидая, что ему вновь подкинут «подарок», однако все было тихо. Наступивший год выдался для него удачным, Глеб расслабился и постарался забыть про этот случай.

Время не стоит на месте. Один спокойный месяц сменялся другим, и вот 31 декабря Глеб отправился домой к своей новой подружке Ларисе. В мозгу роилась целая громада мыслей, но настойчивей всех был образ елки со сломанными игрушками, отогнать его никак не получалось. Глеб успокаивал себя тем, что этого не может повториться, все окна и двери были намертво закрыты, никто проникнуть в квартиру не мог. Но он ошибался.

Следующим утром в гостиной у телевизора красовалась другая елка, единственным отличием было то, что неизвестный поскупился на игрушки, их было меньше, а подарок завернут в обертку мерзкого ярко-зеленого цвета. Тем же утром Глеб ушел в запой на несколько дней. После – еще несколько месяцев сидел на успокоительном.

«Если его цель свести меня с ума, то он на верном пути», – думал он, безуспешно стараясь уснуть.

Снег, елка, сломанные игрушки явно имели символическое значение для его недруга. Глеб чувствовал, разгадка именно в них, но как бы ни бился над этим вопросом, ни одного правдоподобного предположения выдать не смог. И эта неизвестность пугала еще больше. У него возникала идея сменить квартиру с работой, оборвать все связи с прошлой жизнью, останавливало то, что от проникновения в квартиру не помогли даже поменянные замки и новая дверь. Глеб верил, что и новый адрес станет известен его «друзьям». Оставалось только бороться.