Через несколько дней я снова отправился в робо-кабаре. Новых номеров в репертуаре за это время не прибавилось: я лично проконтролировал это. Кроме того, найти нового робо-технолога для темных делишек можно, но это дело не быстрое. Догадывался ли Томпсон, куда делся его помощник-живодер? Скоро мне это предстояло узнать.
Я прошел через знакомую рамку-детектор, и робот-лакей приветствовал меня по всем правилам:
— Добро пожаловать снова, мистер Тьюринг! Робо-кабаре к вашим услугам!
Я не стал указывать ему на тот немаловажный факт, что мой предыдущий визит в этот храм искусства закончился в мусорном баке.
— Да-да, спасибо! Можешь дать мне тот же столик. Мне нравится номер.
— Да, конечно, мистер Тьюринг.
И вот я вновь восседаю за столиком 13. Сегодня здесь шестеренке было негде упасть: робо-официанты сбились со своих металлических ног. На сцене выступало гитарное трио роботов в сомбреро: хорошо поставленными горластыми голосами они пели по-испански о том, что любовь бывает только раз. Я мог бы получить удовольствие от их пения, если бы не знал, что не так давно троица нелегальных робо-иммигрантов насильно лишилась своих чудесных голосов, а следовательно, и средств к существованию.
Я огляделся и стал разглядывать публику вокруг. За соседним столиком сидела влюбленная парочка — они были явно сосредоточены друг на друге. Чуть дальше трое мужчин с огромным интересом смотрели выступление псевдомексиканцев. Попадались и столики со зрителями-одиночками — такими, как я: в глаза особенно бросался тип с пышными усами и бородой. Он явно ждал чего-то, и когда объявили следующий номер, усач бурно зааплодировал. Выступал мой знакомый «я-всего-лишь-исполняю-свой-номер» Король Свиста, известный как Лже-Свистун.
Его выступление было безупречно — он знал это, как знал и мистер Дж. Дж. Томпсон. Иметь в своей труппе гениального свистящего робота — настоящая удача. Лже-Свистун был достоин грома аплодисментов. Но когда он закончил, не раздалось ни одного жиденького хлопка. В переполненном кабаре стояла гробовая тишина.
Лже-Свистун заерзал на сцене в свете прожекторов. Он не знал, как ему поступить. По программе полагалось раскланиваться под аплодисменты, но их не было!
Но тут ему пришли на помощь — одинокий усач, примеченный мною, медленно выпрямился и медленно захлопал в полной тишине. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Потом он сорвал с себя накладные усы и бороду. Это был Робот Универсальный, модель 2069–23, серийный номер ZX374237, более известный как Свистун. Его рваная дыра на лице была залатана, отчего он казался похож на человека в наморднике.
Со своих мест поднялись и остальные зрители. Они снимали с себя маски. Накладные парики. Фальшивые груди. Троица безголосых мексиканцев. Танцовщик и Танцовщица. Печальный Мим. И их друзья. И друзья их друзей. Полный зал роботов в кабаре, куда вход роботам воспрещен.
Разумеется, для меня это не было сюрпризом. Так и было спланировано. Пришлось повозиться, чтобы загримировать всех под людей, особенно такие устаревшие образцы, как Свистуна, но главной фишкой был специально написанный мною код, позволяющий обмануть ворота-детектор и скрыть робо-идентификаторы, подменив их на выдуманные человеческие. Так что, с точки зрения лакея, на входе в зале вместе со мной, Аланом Тьюрингом, находились Блез Паскаль, Джордж Буль и даже Чарльз Бэббидж с Адой Августой Лавлейс. Человек без труда раскрыл бы наш маленький обман, но лакей на входе получал указания от программы, как и официанты в баре. А специально нанятые мною роботы отваживали от входа настоящую человеческую публику — признаю, что не всегда этически безупречными средствами.
Увидев, что происходит в зрительном зале, Лже-Свистун испустил совсем нехудожественный всхлип и кинулся за кулисы. Роботы из зала, в свою очередь, бросились на сцену, где они столкнулись с певичками, вышедшими исполнять канкан. В одно мгновение тишина в зале наполнилась криками, шумом и борьбой. Захлопали двери гримерок, раздался звон битого стекла. Робо-официанты в ужасе убегали из зала. Краем глаза я увидел, как троица робо-мексиканцев выламывает железные руки исполнителям в сомбреро.
Я не знаю, что получится у роботов, которых я привел. Но я дал им шанс: как минимум, заявить о своих правах, а может быть, и вернуть утраченное. Теперь все в их руках. А я устремился за кулисы по знакомому пути. У меня оставался неоконченный разговор.
За кулисами я нагнал Лже-Свистуна. Он был в панике, насколько этому может быть подвержено кибернетическое существо. Я не стал с ним разговаривать — он уже доказал, на чьей он стороне. Одним ударом я свалил его на пол, вскрыл у него блок памяти (возиться с винтиками на панели я, разумеется, не стал) и, войдя по прямому протоколу доступа, выкачал из него программу художественного свиста. У поверженного робота еще оставалась гортань Свистуна, но времени на операцию сейчас не было. Я просто оставил его обездвиженным и устремился вперед.
У дверей управляющего меня поджидал Толстяк. Он размахивал своим маленьким пистолетом и явно намеревался пустить его в ход. Его проблема была в том, что я двигался быстро. Гораздо быстрее, чем он мог себе представить. Он выстрелил раз, второй, третий — и каждый раз пуля пролетала мимо. Я подумывал дать ему выстрелить мне в грудь — просто так, чтобы очистить мою совесть, когда я буду его убивать, но, в конце концов, оказался у него за спиной и ударил так, что он эффектно пролетел по воздуху и врезался в стену. Этот номер можно было бы назвать «Человек-Ядро», подумал я, и открыл дверь в кабинет управляющего Дж. Дж. Томпсона.
Это стало последней из многочисленных ошибок, совершенных мною в Робот-Сити. Потому что теперь управляющий меня ждал. В руке у него был не просто пистолет, а настоящая лазерная пушка с самонаводящимся зарядом. И он не стал тратить время, чтобы обмениваться любезностями. Он выстрелил.
До сих пор не понимаю, как Свистуну удалось оказаться рядом и оттолкнуть меня в сторону. Сам он оказался прямо в дверном проеме и стал превосходной мишенью. Лазерная пушка разорвала его корпус пополам, вырвала конечности и выжгла глаза. Мне тоже досталось — у меня сорвало кожу с половины лица. Поэтому, когда я вошел в кабинет, дружелюбность моей улыбки было бы трудно классифицировать. Я вошел туда убивать.
Дж. Дж. Томпсон лежал на полу — его отбросило ударной волной. Я поднял его, как пушинку, и бросил на сенсорную панель стола — явно незапрограммированная на такое отношение, она моргнула и выдала «синий экран смерти». Очень уместно.
ebooksa