Когда в восемь часов он вышел из будки, я перелез через стену. Бенни говорил, что Хайнс каждые два часа делал обход территории. У задней двери конторы я раскрыл чемодан, рассовал по карманам пятновыводитель, бечевку, адресный бланк и квитанцию, потом сложил оберточную бумагу и сунул ее под мышку. Когда Хайнс вернулся с обхода, я встретил его на полпути. Он взглянул на пистолет, потом в мое лицо и опустился на тонкие коленки.
– Не делай этого, Толанд! – взмолился он. – Это Блик заставил меня давать показания!
Ему не нужно было беспокоиться, но он же не знал. Я желал ему только здоровья и долгих лет жизни. Приказав ему встать, я подтолкнул старика к коридору, где, по словам Бенни, находился сейф. И точно, он оказался там, за огромной двойной металлической дверью.
Я привязал Хайнса к стулу. Его глаза закатились. Он дрожал, словно в лихорадке. Я перетащил его подальше с глаз и оставил в самом темном углу. Он даже не пытался шуметь и, наверное, считал, что ему крупно повезло. После заката в этом районе складов и свалок даже приличный взрыв не привлек бы внимания людей.
Я вытащил из кармана пятновыводитель, открыл банку и распылил жидкость полосой в четыре дюйма по контуру верхней половины двери, на которой находился диск кодового замка. Через минуту краска размякла, и я соскреб ее ножом, хранившимся в одном из карманов жилета. Когда показался металл, я достал двухфунтовый блок, прикрепил к нему стальную рукотну и, используя его, как молоток, резко ударил им несколько раз по двери. Вокруг головок невидимых заклепок появились трещины.
Вскрытие таких дверей требовало особых знаний, специального набора инструментов и физической силы. Я отметил центр каждой заклепки, потом высверлил головку наборного диска и, наконец, собрал рычаг. Он состоял из четырех шестидюймовых стальных трубок, которые свинчивались вместе. На одной из них была насадка, к которой можно было крепить несколько наконечников. Я сначала воспользовался толстым и освободил переднюю панель, затем прикрепил крючковидный наконечник и отогнул панель вниз, обнажая бетонную прокладку. Сменив наконечник на острый, я обстучал бетон и очистил несущие болты.
Это был кропотливый и пыльный труд. Цементная крошка и пыль оседали везде. Когда мне удалось освободить болты, я сбил шпильки и выдавил стержни креплений внутрь. Дверь плавно открылась. За ней находился сейф, хотя пережд этим мне пришлось ломануть еще одну стальную дверь, но уже без всяких секретов. Внутри меня ждали наличные.
Я сгребал их двумя руками и складывал на полу. Подписи на пачках банкнот говорили о многом. Я подложил для жесткости лист картона, навалил на него кучу пачек и плотно обмотал их коричневой бумагой. Тщательно связав сверток бечевкой, я дважды проверил узлы, прикрепил адресный бланк и квитанцию на два доллара. Все было готово к отправке. Пакет полежит некоторое время в каком-то почтовом отделении, а потом его вернут Джулии с отметкой «возврат отправителю».
Я снял жилет, свернул его и сделал два небольших пакета с оружием и кобурой, потом обошел комнату и обработал влажной тряпкой каждую поверхность, где могли остаться отпечатки пальцев. Инструменты Бении я тоже не забыл, очистил туфли, отряхнул брюки и, забрав пакеты, вышел к тыльной двери. Уложив скарб в чемоданчик, я направился к стене.
Пакетс деньгами я бросил в почтовый ящик на углу квартала и быстро покинул этот район. Когда Хайнс не выйдет на десятичасовой обход, кто-то придет проверить его. Мои нервы расшатались за время отсидки, но я шел целую милю и только потом взял такси. У парикмахерской мы остановились, я сунул в щель ящика пакеты с пистолетом и кобурой. В столовой поужинал и вернул инструменты Бенни. В гостиничном номере я долго стоял под душем, затем переоделся, лег в кровать и начал ждать. Мне не нужно было объяснять, то случится вскоре. И это случилось.
В дверь постучали, и я знал, что в коридоре меня поджидает капитан Глик. Стоило щелкнуть ключом, как он без всяких объяснений приказал:
– Иди за мной.
– Какое обвинение на этот раз, капитан? – спросил я его. – Ах, да, кажется, я плюнул на тротуар.
Он не спешил с ответом. Меня усадили на заднем сидении между двух оперов, и Глик сердито смотрел вперед, слегка согнувшись на сидении рядом с водителем. Когда меня ввели в кабинет, помощник окружного прокурора уже ждал нас.
– Это ночью взломан сейф Гарника, и сторож сказал, что ограбление совершил ты.
Он сурово посмотрел на меня.
– Если ты думал, что тебе это сойдет с рук, как раньше, то ты просто безумец. Хотя если вернешь деньги и дашь добровольное признание, суд примет это во внимание при рассмотрении дела.
Я захохотал ему в лицо.
– Мистер Как-вас-там! Я не знаю, что произошло у Гарника, но мне нужно сказать вам пару слов. Показаниям Паука Хайнса никто больше не поерит. Не говоря уже о том, что этот идиот опять почему-то выбрал в жертву меня. Разве не он упрятал меня за решетку по ошибке следователя? И вы думаете, судья поверит еще раз этому лжецу?
Конечно, все шло со скрипом. Меня и пугали и толкали в грудь. Телефоны звенели, люди торопливо шептались друг с другом. Они таскали меня из кабинета в кабинет, снимали отпечатки пальцев и делали фото. Но в два часа ночи ребята сдались и вышвырнули меня на улицу. Лицо у Глика напоминало грозовое облако. А я пошел, смеясь про себя от всей души. Все удалось прекрасно. Просто прекрасно. Я обставил их и оставалось только избавиться от тяжелого комка в желудке. Мне захотелось заскочить в бар на пару рюмок жидкого успокоительного.