Потоп

Алексей прикладывал все усилия, чтобы снять Мазепу с должности. Но прямой измены доказать не удалось. Тот пока ее не совершал. Поэтому Петр решил его не трогать. Тем более, что там, в том варианте будущего, которое видел сын, Иван предал в момент наибольшей слабости России. Когда никто не верил в ее победу. А тут были куда более благоприятные обстоятельства.

Вот он и усидел он на своем месте. Но, как оказалось, это мало что изменилось. Ослик остается осликом, а медведь медведем…

— Что он хочет?

— Независимости. Чтобы Гетманщина была сама по себе. И никому не подчинялась.

— Смотрите какой гусь! — с раздражением выкрикнул Петр. — А запорожцы что? Сечь с ним?

— Сечь пока не определилась. А вот ляхи, видимо, с ними. Мне донесли, что к Мазепе из Варшавы последние месяцы гости слишком часто ездили. И не только из нее.

— Это как же так? Неужто Варшаве нужна Гетманщина самостийной?

— Мне шепнули на ушко, что они готовы за нее вступиться, если они вернуться в Речь Посполитую. Пусть даже на равных с Литвой правах. Так что, для начала поддержат даже дело ее независимости. От нас.

— И Литва не возражает? Это же поруха ее чести.

— А кто их спрашивать то будет? В общем сейме доля литовской шляхты символическая. Они ничего не решают. Да и возвращение Гетманщины в Речь Посполитую выгодно для Литвы, из-за улучшения контроля Днепра и торга через него с крымчаками да османами.

— А крымчаки, кстати, что?

— Пока тихо, — произнес вошедший вместе с Ромодановским Василий Голицын. — Но они вряд ли останутся в стороне.

— Там же много людей, что нажились добро на шведской войне. Неужто уже забыли сделанное им добро?

— Там много и других людей. — пожал плечами Голицын. — Крымская аристократия тяготится тем, что он ныне вассал православного государя.

— А простые крымчаки?

— По-разному. Кто-то жаждет пойти с тобой поход, кто-то стремится пойти походом на тебя. Даже среди тех, кто смог добро заработать в Ливонии есть противники, которые считают, что степь размякла и уже не может брать свое у бесхребетных и мягких нас.

— А другие казаки как?

— Слобожанские и донские волнуются. Остальные пока нет. Но тут ничего загодя не сказать.

— Тоже Мазепа воду мутит?

— Сказывают, — начал Голицын, — что там проповедники раскольников ходят и рассказывают о том, что ты, государь, сам Антихрист. Сын твой — был бесенок, а теперь натурально черт. Супружница же — чертовка. И что они, де, хвосты ваши видели. И копыта.