- Ваша воля - можете ее продать, но скорее всего вы все забудете уже через неделю, останется только некий любовник, извините за мои вольности, Григорий, который отнял квартиру, но вы все у него отсудили, ибо какое право он имел. Вот и все. Никаких Воронов. Нас нет, мы повсюду те же, но нас нет.
Слова Цетона звучали умиротворяюще, несмотря на его вид и груды разорванных книг, со страниц которых стерлись отпечатки крови, и слова вновь стали видны и чисты.
Вскоре Розалинда лежала в ночной мгле, за окном уже где-то далеко забрезжил рассвет, она не могла заснуть, на новом месте никто не снился, она знала, что все это глупые приметы, что ей не до женихов, да и вообще не до людей… Она осознала в полной мере свою обреченность, она уже оказалась полностью зависима от искусных подтасовок Цетона, но теперь знала, какая участь ее ждет… Неизбежность конца вселяла ненависть к Ворону. Ее никто не предавал, мать оказалась только жертвой, слабая внушаемая женщина, гнусно соблазненная Вороном, самое ужасное, что теперь Розалинда подозревала, кем являлась и новая подруга отца. От чего-то теперь, ночью, казалось, что больше врагов не осталось, они там далеко, завербованный криминал вряд ли решит мстить за заказчика, к тому же, судя по всему, их и не так много осталось после той ночи с леской и стрельбой… Розалинда проверила револьвер - рядом с изголовьем, под подушкой, кажется, о его существовании забыл даже Цетон, а девушка не расставалась с оружием, которое, к счастью, стояло на предохранителе. Суетные мысли крутились в голове, кажется, дом в Литве не взорвали, надо бы было вызвать туда саперов, не забыть сказать про это матери перед их с Цетоном отправлением в Питер… И так далее… Брат… Все-таки что-то пугало в непоследовательности действий, когда сначала ее зачем-то притащили в Москву, хотя с умениями Цетона можно было бы сначала забрать из детдома брата.
” Сегодня был не самый лучший день
наверное, я все-таки устала
И за окном опять кипит метель
и все для жизни я давно уж потеряла….
Вот так люди и затуманивают ответ, вопрос, вернее, сам водоворот этой жизни, у них, нас. Просто нет времени в потоке бреда и опасности задуматься, а что здесь есть…
Белый вечер, черный снег,
По вокзалу скользит человек,
Строфы Блока, пустая строка:
Поступь вьюги слишком легка.
Зимним саваном у зари
Песни добрые отцвели,
Синим вереском на устах
И в глазах притаился страх.
Врос крыжовник в больную грудь.
Долго ль надо, чтоб в вечность уснуть?
Рельсы ранят казенный путь,
Много ль надо, чтоб соскользнуть…
ebooksa