- Твой новый контракт ведь с ней, с Уникальной? И ты пришел сказать об этом мне, предупредить, как ультиматум. О, ты хитер, придумал все, все выстроил. Остерегайся, зря ты ей не рассказал все с самого начала. Попомни же мои слова - лгать клиентам опасно для тебя же самого, особенно - таким клиентам.
Ушел.
Во мраке светились сфинксы, тайны всех храня, следы тонули в снеге, и говорить все зря, Цетон почувствовал себя лишь шахматной фигурой на доске, а за доской весь мир, его и не объять, а в номере все сон туманил мысли Уникальной. И каждый раз все новый прибывал, все Ворон, Ворон, Ворон. Где-то самоубийца стоял на бортике над каналом, хотел уж спрыгнуть, но рука вдруг чья-то остановила вдруг его - Семаргл, обещал направить, подсказать, а делать-то не мог, хоть с крыльями. Кажется, собрались все, все ожидали, игра шла мимо людей, на сцене их для зрителей иных.
========== Часть 16 ==========
Розалинда пробудилась посреди ночи, Цетон вернулся, все еще дыша морозом незастывших рек. Девушка приподнялась, задумчиво спросив:
- Не пора ли все уже рассказать?
- Нет, все ж еще рано.
- И выбора-то нет, как жалко мне не себя, но тех, кто жаждет этот путь. Мне сон привиделся, там солнца тянули руки друг к другу, каждый луч все к новым… Это люди, вернее, как я хотела, чтобы были люди…
- Так быть не может, человек лишь зверь. Когда младенец вдруг кусает мать и понимает, что больно не ему, а ей, он уже не един и с ней.
- Так что же, все люди так и остаются младенцами? Ты чем-то раздражен, все тот же…
- Вы знаете, есть некий муж ученый, Колберг, вот он считал, что развитие личности начинается с полной относительности всех ценностей, но тем же и кончается, уже в сознании.
” Но я скрываю от нее последний, высший, пункт, когда все ценности и нормы вплавляются во все то, что люди называют альтруизмом, притом сознательным… Не верю сам, в то, что говорю… Да и она не верит… Но лишь власть, лишь к ней стремятся люди, лишь доминирование над подобными себе. И все на страхе!”
Девушка странно улыбалась, глядя на спящего брата, ее наполняла нежность, чуждая ей во свете дня. Лилия улыбалась, но вдруг лицо испила скорбь сквозь:
- Гляди, какой хороший… А у меня таких не может быть.
- Проклятье лишь на вас, - не понимал Цетон.
- А безумье нет, я уже отравлена людьми… - покачала головой Розалинда, глаза ее светились нездешним сизым блеском, Цетон не мог понять ее боли, не мог избавить от нее ни льдом, ни пламенем. И он осознавал свое бессилие пред ней.
- Скажи, ведь мой отец тоже… Отравлен Вороном? - задумчиво улыбалась Цетону Розалинда.
Цетон молчал, девушка продолжала:
- Ты все скрываешь от меня, но, кажется, я знаю, что Ворон - это она, его любовница, я все поняла, когда ты сказал Бонни и Клайд, лживая история об эгоистической любви. Ты бы хотел такого будущего? Вдвоем власть над всем миром с эгоизмом на двоих и ненавистью к миру и живым? Ненависть… Я не могла ее ощущать, и все же… Где Ответ? Может, солнца это и есть ответ? Когда каждый помогает другому… А путь еще долго через скорлупки этого лица, все новая и новая кожа, плотно для косметики перед зеркалом, страх и загнанность от боли, все не я, все где-то я за спиной, себя не видя… Еще идти… Не слушай, весь сок моих мыслей…
- Доброта и понятие о добродетелях зависит только от общества, в котором вы живете.
ebooksa