– Здесь что-то не так.
– Ты о чем? – «Как будто я сама не знаю!» – добавила она про себя.
– Слушай меня. Подпрыгнуть можешь?
– Конечно, могу! А ты как думаешь?
– Я думаю, тебе летом рожать.
– Ну и что? Я же не… Кэл, куда ты пошел? Стой!
– Я не двигался, – ответил он.
– Ну как не двигался? Ты и сейчас куда-то уходишь!
– Заткнись и слушай. Я сосчитаю до трех. На счет три подними руки над головой, как судья на футбольном поле, и прыгай так высоко, как только получится! И я тоже подпрыгну. Увижу твои руки, пойму, где ты, и подойду к тебе. О’кей?
– Бекки! Бек…
– Хорошо! – завопила она во все горло. – Давай!
– Один! – выкрикнул он. – Два! ТРИ!
В пятнадцать лет Бекки Демут весила восемьдесят два фунта – папа называл ее «перышком» – и выступала в школьной легкоатлетической команде. В то время она могла от одного конца школы до другого пройти на руках. Хотелось бы верить, что и сейчас ничего не изменилось; в глубине души, пожалуй, она была убеждена, что таким же «перышком» останется на всю жизнь. Бекки еще не свыклась с тем, что ей уже девятнадцать, она беременна… и вместо восьмидесяти двух фунтов весит сто тридцать. Ей хотелось взлететь над землей, раскинув руки, свободно и легко – «Хьюстон, разрешаю взлет!» – однако на деле это оказалось не легче, чем прыгать с ребенком на спине. Впрочем, почти так оно и было.
Лишь на мгновение глаза ее оказались над уровнем травяного моря, и Бекки смогла увидеть, откуда пришла. Но и этого кратчайшего мига было достаточно, чтобы у нее перехватило дыхание.
Кэл и дорога. Кэл…
Она приземлилась – тяжело, ногами от пяток до колен болезненно ощутив удар о землю. Под левой стопой что-то заскользило, Бекки не удержалась и тяжело плюхнулась в вязкую черную грязь.
Она была уверена, что вошла в траву шагов на двадцать. Самое большее – на тридцать. Дорога совсем недалеко – до нее можно мяч докинуть! А оказалось, что между ней и дорогой целое футбольное поле – или, пожалуй, даже побольше. Потрепанный красный «Датсун», стоявший ближе всего к шоссе, выглядел крохотным, как коробок спичек. Сто сорок ярдов травы – мягко колышущегося зеленого океана – отделяли Бекки от черного асфальтового покрытия.
Первая мысль ее была: «Нет! Не может быть! Мне показалось».
А вторая – о неопытной пловчихе, захваченной отливом, которую уносит все дальше от берега, а она и не замечает, что попала в беду, пока не начинает кричать, а на берегу ее никто не слышит.