– Такого не может быть! – решительно повторил Кэл, продираясь сквозь траву.
Нога за что-то зацепилась, и он упал на колени в лужицу болотистой воды. Горячая вода – не тепловатая, а по-настоящему горячая, как в ванне, – плеснулась ему на ширинку, и на миг Кэлу показалось, что он обмочился.
Вот это, пожалуй, и стало последней соломинкой. Он вскочил на ноги и побежал. Трава хлестала его по лицу – жесткая, с острыми краями. Одно зеленое лезвие хлестнуло под левым глазом, и Кэл ощутил острую боль, словно от укуса насекомого. От боли неловко отдернулся и побежал еще быстрее – как только мог.
– По-мо-ги-те! – снова раздался голос мальчика.
И что бы вы думали? «Помо…» – донеслось слева, а «…гите» – справа, словно в каком-то канзасском «долби-стерео»!
– Такого не может быть! – закричал Кэл. – Не может быть! Твою мать! Не может быть! Не может быть!
Слова слились в одно неразборчивое «неможбыть»; он и сам понимал, что орет полную чушь, что это глупо, но не мог остановиться.
Снова зацепился за что-то и упал, тяжело, не успев подставить руки. Теперь вся одежда его была в грязи – в темной, густой, теплой грязи, видом и даже запахом напоминающей фекалии.
Кэл поднялся, пробежал еще пять шагов, и тут трава обвилась вокруг ног – ощущение, точно он ступил в колючую проволоку, – и черт его побери, если не грохнулся в третий раз! В голове загудело, словно там обосновался рой мух.
– Кэл! – кричала где-то вдалеке Бекки. – Кэл, стой! Стой!
«В самом деле. Пора остановиться. Пока не начал орать «помогите!» вместе с мальчишкой гребаным дуэтом!»
Он судорожно глотнул воздуха. Сердце мчалось галопом. Подождал, пока стихнет гудение в голове, – но скоро понял, что это не в голове. Это настоящие мухи. Крупные зелено-голубые мухи стремительно влетают в траву и вылетают. Целый рой вьется над чем-то впереди, скрытым желто-зеленой завесой.
Кэл раздвинул стебли руками, взглянуть, что там.
В грязной луже на боку лежал пес – кажется, золотистый ретривер. Падальные мухи покрывали его сырую золотисто-коричневую шерсть почти сплошным ковром. Раздутый язык вывалился из пасти, глаза выкатились из орбит, словно мутные мраморные шарики. В шерсти блестела ржавеющая табличка на ошейнике. Кэл снова взглянул на язык, покрытый чем-то зеленовато-белым – не хотелось думать, что это. Мокрая, свалявшаяся, кое-где раздутая шкура пса напоминала грязный золотистый ковер, небрежно брошенный на груду костей. Кое-где густую длинную шерсть колыхал теплый ветерок.
«Держи себя в руках!» Мысль его собственная – но прозвучавшая в голове спокойным, уверенным голосом отца. Пожалуй, это помогло. Скользнув взглядом на вспоротое брюхо пса, Кэл заметил там оживленное движение. Клубок червей. Точь-в-точь таких, какие пировали на недоеденных гамбургерах на пассажирском сиденье «Прайуса». Гамбургеры явно лежали там уже несколько дней. Люди, сидевшие в машине, оставили их там, думая, что скоро вернутся, – и не вернулись, так и не вернулись, и…
«Держись, Кэлвин! Если не ради себя – хотя бы ради сестры!»
– Все нормально, – ответил он отцу. – Держусь.
Выпутал ноги из жесткой травы с острыми краями – она, казалось, не хотела его отпускать – и поднялся.
– Бекки! Где ты?
Долгое молчание – такое долгое, что сердце его успело сорваться с обычного места и ухнуть в пятки. И наконец, из какой-то невероятной дали:
ebooksa