В горле у него пересохло; сглотнуть получилось с трудом. Было уже часа два, солнце стояло прямо над головой: он ощущал его палящий жар на коже головы, кажется, чувствовал даже, как обгорают уши. Он всегда легко обгорал. Пожалуй, если бы здесь нашелся глоток воды – если бы Кэл догадался взять с собой воду или колу из машины, – было бы легче. Он бы так не… не беспокоился.
В траве сверкали капли росы – сотня миниатюрных увеличительных стекол, отражающих и преломляющих свет.
Десять секунд.
– Мальчик! – позвала Бекки, теперь снова откуда-то справа. (Нет. Нет! Она не двигается! Это все у тебя в голове! Держи себя в руках!) Голос звучал сипло, словно ей тоже хотелось пить. – Ты меня слышишь?
– Да! Вы нашли маму?
– Нет еще! – взревел Кэл, вдруг сообразив, что мамашу они в самом деле уже давно не слышат. Хотя, честно говоря, сейчас это его не особо волновало.
Двадцать секунд.
– Мальчик! – теперь Бекки снова кричит сзади. – Все будет хорошо!
– А папу вы не видели?
«Новый игрок на поле, – подумал Кэл. – Класс! Интересно, кто тут еще найдется, если поискать? Уильям Шатнер, Майк Хаккаби, Ким Кардашьян, тот парень, что играл Опи в «Сынах анархии», и вся команда из «Ходячих мертвецов»!»
Он прикрыл глаза – и в тот же миг ощутил головокружение, как будто стоял на верху приставной лестницы, а лестница зашаталась и начала падать. Черт! Вот «Ходячих мертвецов» вспоминать не стоило. Кэл открыл глаза – обнаружил, что раскачивается на каблуках, и с некоторым усилием выпрямился и замер неподвижно. Пот щекотал ему лицо.
Тридцать. Тридцать секунд он простоял на одном месте. Может, подождать полную минуту? Впрочем, Кэл понял, что дольше ждать не сможет, и подпрыгнул, чтобы взглянуть на церковь еще раз.
Внутренний голос – тот, который Кэл изо всех сил старался не слушать – подсказывал, что именно он увидит. «Кэл, старина, – нашептывал он почти весело, – все здесь движется, и ты тоже! Трава плывет, и ты вместе с ней. Наконец-то ты, братишка, стал един с природой!»
Когда усталые ноги снова вознесли Кэла в воздух, он увидел шпиль церкви
Где-то снова залаяла собака: «Гав, гав!» Где-то играло радио. Кэл не мог различить мелодию, только ритмичный звук басов. Насекомые тянули свою единственную безумную ноту.
– Да ладно! – сказал Кэл вслух.
Привычки говорить с самим собой за ним не водилось. Даже напротив: подростком он увлекался буддистскими практиками и гордился тем, как надолго ему удавалось останавливать внутренний диалог. Сейчас же говорил вслух и сам этого не замечал.
– Блин, ерунда какая-то! Такого не может быть!
Он не только говорил, но и шел – шел к дороге, тоже едва это замечая.
– Кэл! – закричала Бекки.